Командир и штурман

– Ха, – отозвался мгновенно проснувшийся Джек Обри и в ночной сорочке выбежал на едва освещенную лучами утренней зари палубу.

– Доброе утро, сэр, – отсалютовав, произнес лейтенант и протянул ему подзорную трубу с ночной оптикой.

– Доброе утро, мистер Диллон, – отозвался Джек Обри, коснувшись ладонью спального колпака и беря подзорную трубу. – Где они?

– Прямо по траверзу, сэр.

– Клянусь Господом, у вас хорошее зрение, – продолжал капитан, опустив подзорную трубу, и, протерев ее, стал снова вглядываться в поднимавшийся над морем утренний туман. – Два. Три. По – моему, там видно и четвертое судно.

Подняв зарифленный фор – марсель и почти наполненный ветром грот – фор – марсель, которые уравновешивали друг друга, «Софи» легла в дрейф на фоне темной скалы. Ветер – если его можно было так назвать – дул порывами от норд-норд-веста, принося с собой запах нагретых солнцем склонов. Но теперь, по мере того как земля нагревалась, он, несомненно, повернет к норд-осту, а то и к чистому осту. Джек Обри схватился за ванты.

– Рассмотрим ситуацию сверху, – произнес он. – Черт бы побрал эти шкаторины.

Рассвело окончательно. Сквозь редеющий туман стали видны пять судов, шедших изломанной линией, вернее гурьбой. Их корпуса были видны над водой, и ближайший корабль находился не более чем в четверти мили от шлюпа. Они двигались с норда на зюйд. Первым шел «Глуар» – очень быстроходный тулонский капер с прямым парусным вооружением и двенадцатью пушками, зафрахтованный состоятельным барселонским купцом по имени Хайме Матеу. Он должен был охранять два сетти – «Пардал» и «Халос», каждый из которых был вооружен шестью пушками. Второе из этих судов в придачу везло ценный груз контрабандной ртути. «Пардал» находился по левой раковине с подветренной стороны капера. Почти на траверзе «Пардала», но с наветренной стороны, всего лишь в четырех или пяти сотнях метров от «Софи» находилась «Санта Лючия» – неаполитанский сноу – приз, принадлежавший «Глуар» с несчастными французскими роялистами на борту, захваченными во время их перехода в Гибралтар. Затем шел второй сетти под названием «Халос». Замыкала конвой тартана, которая присоединилась к компании возле Аликанте, обрадовавшись защите от пиратов берберийского берега, каперов с Менорки и британских крейсирующих фрегатов. Все суда были небольших размеров; все ожидали опасности со стороны моря (потому и жались к побережью – опасное, неразумное решение по сравнению с более длинным маршрутом в открытом море, но оно позволяло им юркнуть под защиту береговых батарей). Если бы кто-то на этих судах заметил «Софи» при лучшем освещении, то он, верно, сказал бы: «Какой-то малый бриг еле ползет вдоль берега. Наверняка тащится в Делию».

– Что вы скажете о том судне? – спросил Джек Обри.

– При таком освещении я не могу сосчитать количество портов. Похоже, оно слишком мало для восемнадцатипушечных корветов. Во всяком случае для нас это достойный противник. Настоящий сторожевой пес, и к тому же кусачий.

– Так и есть!

Определенно, он прав. Судно оказалось с наветренной стороны конвоя, когда ветер зашел по часовой стрелке и они обогнули мыс. Джек Обри стал лихорадочно думать. В его уме пронесся целый ряд решений: должность лишала его права на ошибку.

– Вы позволите дать вам рекомендацию?

– Да, – произнес Джек Обри вялым голосом. – Поскольку мы еще не провели военный совет, хотя лично я считаю, что эти советы не нужны.

Он позвал Диллона в знак благодарности за то, что тот обнаружил конвой. Но совещаться ни с ним, ни с кем другим он не собирался и надеялся, что Диллон не станет предлагать свои, даже самые разумные, советы. Только один человек может принимать решение-капитан «Софи».

– Прикажете свистать всех наверх, сэр? – сухо осведомился Джеймс Диллон, видя, что в его рекомендациях не нуждаются.

– Видите маленький, занюханный сноу, что между нами и вон тем кораблем? – оборвал его капитан. – Если мы тихо поставим фока-рей на фордевинд, то через десять минут окажемся в сотне ярдах от сноу, и он закроет нас от вражеского судна. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Так точно, сэр.