Командир легендарного крейсера

С такими столичными «традициями» столкнулся Руднев, приняв под командование 14-й флотский экипаж. По своей привычке он прежде всего начал искоренять рукоприкладство и зуботычины. Но тут был не корабль, где он мог запросто одергивать офицеров и даже в крайнем случае списывать их на берег. Там его приказы дальше начальника эскадры не шли, а с ним можно было договориться. Здесь же большинство офицеров принадлежало к аристократии, имело значительные связи в морском министерстве и даже при дворе. И Руднев разумно меняет тактику: собирает офицеров экипажа, терпеливо разъясняет им позорность рукоприкладства, пользуясь званием флигель-адъютанта и авторитетом бывшего командира «Варяга». Это дало некоторые результаты, матросы вздохнули свободнее. Они крепко, всем сердцем полюбили нового командира.

— Нет, не обманули нас варяжцы! — говорили они. — И впрямь батька — отец родной. Хоть и с царем якшается, а про нас не забывает.

Зато некоторые офицеры-«дантисты» называли Руднева нарушителем «священных» устоев царского флота.

2

Кровопролитная русско-японская война продолжалась. Русские солдаты, плохо вооруженные, плохо одетые, полуголодные, бессмысленно гибли в маньчжурских степях от японских снарядов и пуль, суровых морозов, тифа. Тяжелые поражения терпел и русский флот. В морской бездне находили ледяную могилу сотни моряков.

А в это время в Петербурге, в Зимнем дворце и в Царском Селе текла иная жизнь. Днем «высочайшие» приемы, дипломатические, военные и финансовые сделки, а по вечерам блестящие балы и другие увеселения.

Рудневу во время дежурств довольно часто приходилось сопровождать царя в гуще пресмыкающейся раззолоченной толпы, заставлявшей старого моряка брезгливо морщиться.

Здесь же, во дворце, весело проводили время военный, морской и другие министры, виновники никуда не годного снабжения армии и бездарной организации флота.

Безотрадные вести из армии, обреченной на поражение, вскрывающие всю несостоятельность и гнилость самодержавия, всего помещичье-буржуазного строя, волновали массы простого народа России, начавшего понимать истинные причины преступной войны. Заводчики, фабриканты под видом военных нужд снижали и без того низкую заработную плату рабочих, ухудшали условия их труда, наживая в то же время огромные прибыли на военных поставках.

Невыносимой становилась и помещичья кабала для крестьян, особенно для бедноты, не имевшей земли или владевшей жалкими клочками, недостаточными для прокормления семьи. Они вынуждены были идти к помещику, отдавать ему труд за меру зерна или мизерную плату. А тут еще непомерные подати, налоги, общее вздорожание жизни… Приходил конец народному терпению. На фабриках и заводах все чаще вспыхивали забастовки, а в деревне крестьяне брались за топоры и вилы, поджигали имения. В крупных рабочих центрах уже имелись организации социал-демократической рабочей партии, поэтому рабочие все чаще выставляли не только экономические, но и политические требования, сознавая, что главным злом для трудового народа является помещичье-буржуазный строй во главе с царем и его приспешниками.

Царское правительство организует в городах отряды из казачьих частей, беспощадно расправлявшиеся с бастующими рабочими и выезжавшие в окрестные деревни для защиты помещиков. Там они устраивали массовые порки крестьян. Тюрьмы были переполнены. Эшелоны каторжан шли в далекую Сибирь. Нередко пускались в ход не только нагайки, но и винтовки и шашки. При этом не щадили и стариков, женщин, детей. Царское правительство чувствовало приближение революции. Руднев в душе радовался, наблюдая рост борьбы народа против поработителей.

Из Петербурга спешно выводятся ненадежные армейские части, гарнизон наводняется казаками. С участием царя проводятся тайные совещания министров военного, морского, внутренних дел, петербургского генерал-губернатора, дворцового коменданта, жандармских генералов.

Испуганная царская семья перед новым, 1905 годом ночью выезжает из Зимнего дворца в Царское Село под надежной охраной гвардейского Атаманского полка.

В дни дворцовых дежурств Руднев был обязан почти безотлучно находиться при «особе» Николая II, участвовать в завтраках и обедах царской семьи. Дети царя относились к Рудневу с опаской из-за его строгого характера. Он был никак не похож на министров, разыгрывавших из себя шутов и скоморохов. Поэтому Руднев радовался, что «августейшие» дети сторонились его, развлекать же их не входило в обязанности дежурного флигель-адъютанта.

Первое время Николай с явным недоверием относился к Рудневу. Он не мог понять, как это морской офицер не любит водки! Но затем царь стал более общительным и даже вступал в длинные разговоры. Министру двора казалось, что Руднев слишком просто держит себя с императором, он даже однажды намекнул на это. Однако царь не противился свободному отношению к нему, потому, вероятно, что новый флигель-адъютант являлся любопытным исключением на фоне приевшегося низкопоклонства придворных.