Командир легендарного крейсера

В полночь в кабинет Руднева вбежал адъютант и протянул ему телефонограмму из штаба командующего. Рудневу предлагалось немедленно арестовать и выдать зачинщиков-матросов к 6 часам утра 25 ноября. Далее он прочел, что всякие попытки матросов к враждебным действиям будут пресечены войсками, а остальных отправят на баржах в Кронштадт.

У Руднева дрогнула рука. Казалось, он держит в ней змею, готовую ужалить, а не простой листок бумаги!

Для Руднева наступили последние, самые мучительные испытания за все годы службы. Он знал в экипаже многих пожилых и совсем молодых матросов, любивших читать, потолковать на серьезные темы. Арестовать их ничего не стоило, достаточно приказать адъютанту ввести на плац казармы две — три роты солдат — и хватай обреченных, а остальных выводи под конвоем на улицу, заполненную войсками, а затем толкай в обжигающие железом трюмы обледенелых барж! Так, по крайней мере, поступили бы командиры других экипажей, за что их ожидало царское благоволение, ордена, чины… Руднев думал об ином: о том, как защитить матросов от свирепой расправы, ожидавшей их в Кронштадте. О себе он не заботился, хотя отлично сознавал, что его ожидает.

Как поступить? И вот он принял решение идти утром к великому князю Николаю Николаевичу, но не просить (это бесполезно!), а попытаться доказать, что в экипаже ничего серьезного не произошло и не происходит. Руднев надеялся на свой авторитет.

Часы показывали пять утра. Руднев приказал дежурному вызвать адъютанта и передал ему приказ командующего.

— Какие будут распоряжения об аресте зачинщиков? — спросил адъютант. Руднев резко ответил:

— Никаких!

Он направился в штаб командующего.

Будь Руднев просто капитаном 1-го ранга, он не имел бы права непосредственно обращаться к главнокомандующему, но звание флигель-адъютанта открывало эти малодоступные двери.

Чем ближе он подходил к главному штабу, тем теснее стояли войсковые части. «Совсем как на войне», — подумал Руднев.

Великий князь тоже не спал в эту ночь и вскоре принял Руднева. Встретил он его вопросом:

— Ну как, отправлены бунтовщики в Кронштадт?

— Пока нет, ваше императорское высочество, — ответил Руднев.

— Как нет? — взревел Николай Николаевич, уставившись в собеседника маленькими бесцветными глазами. — Немедленно давайте списки зачинщиков!

— Ваше высочество, у меня таких списков нет. Дело в том, что во вверенном мне экипаже ничего особенного не случилось… — начал было Руднев, но Николай Николаевич перебил:

— По-вашему ничего особенного не случилось, господин флигель-адъютант? А прокламации? А газеты? А митинги? А отказ отправляться в Кронштадт? Это же бунт, настоящий бунт! Разве вам не известно, как они встретили контр-адмирала Барташевича?

Руднев стоял собранный, решительный.

— Прокламациями весь Петербург наводнен, — сказал он.

— Так с чем же вы ко мне пришли? — крикнул Николай Николаевич. И, обращаясь к своему адъютанту, приказал: — Распорядитесь немедленно очистить казармы 14-го экипажа!

Адъютант направился к двери. Руднев понял, что ему терять больше нечего. Он уже не сдерживал себя и начал резко отвечать наседавшему на него великому князю.

— Всех этих мерзавцев перестрелять как бешеных собак! — кричал Николай Николаевич.

— Но ведь нельзя же расстрелять всю Россию! — парировал бледный от гнева Руднев.

— Так вот вы как изволите рассуждать? Недаром меня предупреждали о вас! — вытирая платком красное лицо, зло бросил князь. — Вы свободны!

Руднев четко повернулся и вышел, провожаемый недоумевающими взглядами великокняжеской свиты. Он направился домой. Его беспокоила мысль о возможности ареста и хотелось скорее повидать своих и отдать последние распоряжения.

В экипаже уже орудовали гвардейские части. В настежь открытые ворота небольшими группами выводили понурых матросов, грубо толкая их прикладами, тотчас же окружали с винтовками наперевес и шашками наголо и вели к пристани.

Руднев остановился, наблюдая это зрелище. Сердце его обливалось кровью. Многие матросы вышли раздетые. Им даже не дали возможности надеть бушлаты.

Дома его встретила взволнованная жена. Руднев сообщил ей о событиях в экипаже, о своем бурном свидании с Николаем Николаевичем.

— Сейчас не время для упреков, — сказал он. — Возьми себя в руки. С минуты на минуту меня могут арестовать, поэтому я хочу высказать несколько пожеланий…

К его удивлению жена успокоилась и, вытирая украдкой глаза, слушала, как распродать лишние вещи, добиваться пенсии на детей. Руднев посоветовал переехать жить к родственникам в Любань или Тулу.

5

Участник этих событий, бывший матрос крейсера «Варяг», а потом 14-го флотского экипажа Василий Иванович Крутяков, проживающий ныне в деревне Ольховке Рязанской области, в письме автору этой книги писал: