Командир разведотряда. Последний бой

– Прошу вас, господин Барроуз, – заговорил по-английски Антонов.

Генерал-лейтенант вышел из тени и остановился напротив Олега:

– Мне, как главе военной миссии Великобритании в Москве, выпала честь вручить вам высокую и заслуженную награду.

Олег получил две бархатные коробочки и беззвучно открыл рот. Надо что-то ответить, но что? Уставившись оловянным солдатиком на Антонова, он бодро сказал:

– Служу Советскому Союзу!

В ответ генерал-лейтенант похлопал по плечу и по-английски шепнул:

– При получении ордена Британской империи со звездой рыцаря-командора следует сказать: «За бога и Империю».

Олег заметил ухмылку на лице стоящего у окна Антонова и тихо повторил:

– За бога и Империю!

– Мне в высшей степени приятно вручать награды отважным воинам Советской России! – прощаясь, заявил генерал-лейтенант.

– Вот язва! – воскликнул Василий Васильевич, едва закрылась дверь.

– Идите сюда, подполковник, – подозвал Антонов. – Награда одна, а ордена два, их нельзя носить вместе.

Сначала Олегу разъяснили порядок размещения и ношения ордена, затем надели через плечо алую перевязь и закрепили на ней звезду.

– Кто мне говорил, что русским офицерам больше не видать крестов Антанты? – отойдя на несколько шагов, спросил Антонов.

– Тебе точно не дадут, – дерзко ответил Василий Васильевич.

– Целее буду, – парировал генерал армии.

– Когда вернёшь в армию гвардейские мундиры?

– На парад Победы солдаты выйдут с красной грудью, обещаю.

Чувствуя себя лишним в дружеском разговоре генералов, Олег отошёл к зеркалу у противоположной стены. На фоне позолоченных советских орденов британские награды смотрелись простовато. Лишь серебряная звезда сверкала серебром, но изяществом и красотой уступала ордену Богдана Хмельницкого.

Тем временем генералы затеяли спор о наградах с бантом, которые раньше давали за ранения, и Олег тихохонько выскользнул за дверь. Они вспоминают свою молодость, в которой нет места советской молодёжи. Пройдёт немного времени, и Хрущёв восстановит классовую справедливость, разом отправив всех «бывших» на пенсию.

Дома уже знали о высокой британской награде и Олега встретили праздничным столом. Тёща с тестем даже прослезились, а дед потребовал немедленной семейной фотографии. Мария Васильевна позвонила в фотоателье, и через полчаса старичок со смешливой девчушкой расставили в комнате светильники с экранами. Выбрав ракурсы съёмки, старичок деловито осведомился:

– Вам простые снимки, раскрашенные или цветные?

– Цветные? – удивлённо переспросил Олег.

– У нас восьмислойные пластинки Переславль-Залесской фабрики! – гордо сообщила девчушка.

Цветная фотография стоила в десять раз дороже, но семейство на радостях решило не жадничать. Кроме общего снимка, сделали групповые, парные и портретные, сфотографировали даже деда с Марией Васильевной и племянницами. По случаю Валя сменила несколько нарядов, каждый раз красуясь с другими украшениями, чем серьёзно рассердила отца. Тем не менее вечер прошёл на славу, и тесть с тёщей уехали за полночь, когда Валя откровенно прильнула к мужу.

Наутро Олега вызвали в госпиталь для осмотра полученной в бою раны. Причём Мария Васильевна намеренно сообщила об этом во всеуслышание, чем взволновала Валю. Пришлось прилюдно раздеваться и показывать почти зажившее плечо.

– Шальная пуля издали на излёте пробила полудюймовую фанеру и вошла в мягкие ткани, – сказал полуправду Олег.

В Центральном военном госпитале его ни о чём не спрашивали. Медсестра увела из регистратуры в рентгеновский кабинет, а получив ещё сырые снимки, познакомила с хирургом. Врач долго мял плечо, определяя состояние мышц и сухожилий, затем вынес вердикт:

– Патологии нет, пройдёте в процедурном кабинете восстанавливающий курс лечения волновыми магнитами.

В прежней жизни Олегу приходилось посещать кабинет электролечения, и тихое, полусонное царство ему нравилось. Врач полистал подшитые в номерную папку листочки и спросил:

– Ваша жена на шестом месяце беременности? – и, не дожидаясь ответа, заявил: – Я выпишу трёхнедельную семейную санаторную путёвку.

Жара, июль, самое время для отдыха на берегу Москвы-реки. В санатории произошли некоторые изменения. Завтрак и обед проходили под новости из репродуктора городской радиосети, а вечером приезжали артисты Москонцерта. Во время ужина слух отдыхающих услаждала лирическая мелодия фортепиано, затем начинался концерт с участием знаменитостей.

Отношение «бывших» тоже изменилось, при встрече они неизменно обращались к Олегу «сэр», к Вале – «леди». Жена воспринимала это как своего рода игру, приседала в реверансе и отвечала:

– Миледи, милорд.

Если принять во внимание общее изменение отношений, то «бывшие» как бы подчёркивали статусное изменение, ибо полученный орден производил во дворянство. Олег отвечал взаимной вежливостью и не озадачивался. Возрастные полковники и генералы с жёнами всего лишь ностальгировали по ушедшей молодости, не более того. От приглашений на вечерний чай они с Валей не отказывались, а застольные воспоминания были неутомительными.