Командир субмарины

Помню, в ту ночь разыгрался самый яростный шторм из всех, которые мне довелось увидеть. Высоко над нами из темноты надвигались огромные водяные горы, словно имея намерение поглотить лодку. Постоянно казалось, что мы не успеем справиться с одним чудовищем, чтобы достойно встретить следующее. Насосы работали без перерыва, не позволяя вытечь основному балласту. Нам требовалась вся максимальная плавучесть, которую мы могли получить. Но ведь субмарина, хотя она и вечно мокрая с головы до хвоста, представляет собой великолепное морское существо: как только нам удалось зарядить аккумуляторную батарею, мы тут же нырнули. При погружении в сильный шторм всегда существует опасность повредить рубку, поскольку корпус подвергается мощным ударам еще до того, как успеет погрузиться на глубину. Проблема заключается в том, что необходимо точно выбрать единственно верный момент. Все прошло удачно, но я и сейчас помню, что даже на глубине 100 футов лодку все еще раскачивало. Обычно уже на глубине 50 футов вы не ощущаете волнения моря.

* * *

Через несколько лет я обедал с норвежским офицером-подводником в Блокхаузе; он прибыл на пассажирском пароходе, и я поэтому получил возможность поговорить с его капитаном. Этот капитан рассказал, как во время войны возле Стадлэнста его судно потопила британская субмарина, причем команде было предоставлено дополнительное время для эвакуации команды. В том случае я был уверен, что воздушного налета не будет, поскольку условия казались слишком неблагоприятными для самолетов, и дал команде судна это время. Поэтому, как оказалось через несколько лет, капитан Гаусдаль совершенно сознательно сказал мне тогда "спасибо".

Немногие из смертных, имея перед собой перспективу неприятной, нелегкой и довольно опасной шлюпочной "прогулки" в зимнем Северном море, в то время как их судно тонет от вражеского обстрела, способны найти время для человеческой вежливости, оценив риск, который другой берет на себя ради них.

* * *

Пока я разгуливал в Байте, мне пришлось пережить забавный случай - меня арестовали как германского шпиона и отправили в тюрьму в Морпете. У нас с Марджори была в Байте небольшая квартира, и, когда я оказывался в гавани, мы обычно откапывали "фанни" из снега, чистили ее и отправлялись на прогулку по окрестностям. В этот день шел особенно сильный снег, и, припарковав машину, мы отправились в Морпет пешком по железнодорожной насыпи, поскольку только там можно было как-то пройти. В окрестностях Морпета мы миновали тюрьму, очень похожую на средневековый замок, и Марджори призналась, что с удовольствием заглянула бы внутрь. Мы купили батарейки для радиоприемника и искали, где бы перекусить и выпить по чашке чаю, когда с нами поравнялась полицейская машина, из которой вышли двое полицейских и стали допрашивать меня.

Вокруг нас собралась толпа, и молодой полицейский, явно считая, что задержал опасного агента и стремясь произвести впечатление на зевак значительностью происходящего, распалялся все больше и больше - на мой взгляд, уже перейдя рамки своих полномочий. Я предложил отправиться куда-нибудь в менее людное место и продолжить дознание там. Полицейским идея очень понравилась. Меня поместили на заднее сиденье полицейской машины между двумя бравыми молодцами, а Марджори посадили в автомобиль, идущий следом. И всего лишь через полчаса после того, как моя супруга высказала желание побывать в тюрьме, она оказалась там.

Будь я на самом деле шпионом, последнее, что я сделал бы, так это отрастил бороду. Но очевидно, в Морпете именно борода считалась отличительным признаком вражеского шпиона. Случилось так, что именно тем утром моя фотография оказалась напечатанной в популярной иллюстрированной газете, и я подумал, что этот факт можно использовать для подтверждения моей полной невиновности, хотя на фотографии я был без бороды. Полицейские, однако, не сочли фотографию достаточно веским аргументом; только после того, как мне удалось дозвониться в Байт командующему флотилией подводных лодок Джорджу Филлипсу, я сумел доказать нашим доблестным стражам, что человек с бородой, открыто шагающий по железнодорожной насыпи на виду у всей округи, купивший батарейки для радиоприемника и сочиняющий историю насчет прогулки по занесенной снегом сельской местности исключительно для удовольствия, вовсе не является секретным агентом и вредителем. Расстались мы лучшими друзьями.

В марте два немецких линкора "Шарнхост" и "Гнейзенау", успешно завершив рейд в Атлантике, стали в Бресте. "Силайон" вместе с остальными лодками была отправлена патрулировать у Бреста. Это боевое дежурство моряки прозвали Железным кольцом. Даже несколько лодок старого типа "Н" были отправлены на усиление этого кольца.

Погода стояла отвратительная, и даже современным подводным лодкам типа "S" оказалось нелегко оставаться на перископной глубине; зачастую обзор ограничивался всего лишь следующей волной. В этих условиях кольцо оказалось бы малоэффективным, реши немецкие корабли выйти в море, но им предстояло остаться на месте в течение нескольких месяцев.