Командир. Трилогия

   Через пару минут в звуки боя ворвался сильный рев и свист, почти мгновенно удалившийся от русских рядов в сторону бегущих быков. От рядов портороссцев к животным полетели многочисленные разноцветные огненные шары и протянулись шлейфы черного, красного, синего и белого дыма. Упавшие в стадо шары огня, закрутились, разбрасывая вокруг себя огненные искры. От попавших в животных дымящихся зарядов, повалил разноцветный дым, закрывший почти половину стада, забивавший своей вонью дыхания скота. Еще до того как часть стада укрыла дымная пелена, рявкнули орудия пришельцев и в бычьи морды полетели шесть огненных, брызжущих кусачими искрами шаров. Всего этого хватило, чтобы обезумевшие животные передних рядов остановились и повернули назад, подальше от этих вонючих и кусачих существ. Два встречных потока создали затор, который вскоре, после второго залпами брандскугелями, сошелся в одном направлении, на испанский строй. Третий залп зажигалками, только добавил скорости живому тарану, за которым устремились в контратаку цепи стрельцов и гидросолдат. Пехоту поддержала артиллерия ушкуйников, отрывшая огонь ядрами и гранатами по сохранившимся остаткам вражеского строя. Причем все три батареи трехфунтовок, шли вместе с пехотными цепями, чуть ли не в передовой.

   Смятые быками пехотинцы, частью, в основном ополченцы, бежали в Панаму, частью, солдаты королевской армии, опять сомкнули ряды и отступили, под артиллерийским и ружейным огнем противника, неся при этом не маленькие потери, в город. Бежавшее ополчение для ускорения прыти сбрасывали с себя морионы, кирасы, кидали мушкеты и шпаги с саблями. Некоторых из вояк, не понаделавших на быстроту своих ног, ушкуйники вытаскивали за шиворот из зарослей тростника у небольших прудов, раскинувшихся в тылу бывших испанских позиций. Разгром был полный. Потери неприятия составили более двух тысяч человек, только на поле боя навечно остались лежать свыше полутора тысяч подданных их католического величества с различным цветом кожи. Были взяты в плен или сдались добровольно, в различной степени сохранности (ранениями), еще более семи сотен вояк. Показания пленных дали точное количества противостоящего московитам войска. Всего в бою на стороне конкистадоров участвовали четыреста пятьдесят всадников, разделенных на два эскадрона, двадцать рот пехоты, в каждой роте по сто человек, сведенных в четыре батальона, а также тысяча четыреста индейцев, негров и мулатов, разбитых на мелкие отряды от двух до шести десятков душ. Кроме людей, испанцы ввели в бой два стада быков, по тысяче голов в стаде. Наибольшие потери пришлись на конницу, в сумасбродной атаке через болото, полегли практически все кавалеристы, в грязи болота остались триста двадцать три бывших всадника, да раненными и оглушёнными попали в плен еще сорок семь человек, в том числе и командир кавалеристов, целый лейтенант кавалерии на королевской службе. Кстати, зря Полухин с адъютантом плохо думали о командующем испанцев и злорадствовали по его поводу. Дурацкую атаку затеял этот лейтенантишко, решивший таким образом выслужится, типичный 'эксцесс исполнителя', т.е. сработал пресловутый человеческий фактор и как результат у противника нет подвижного резерва - кавалерии. Так же среди прочих, в припрудовом тростнике, вместе с прочими ополченцами, прихватили и с десяток монахов, одетых в белые и черные рясы, видимо различные ордена послали своих представителей укреплять дух сражающихся с нечестивыми пиратами воинов, хотя это мало помогло, и сами 'комиссары и политруки' угодили в плен к нечестивцам. 'Святых отцов' согнали в общую кучу ясыря, после захвата города разберемся.