Командировка

Легко сказать - к станции. Лес закружил нас и мытарил еще часа два. А потом случилось чудное происшествие. Мы наткнулись на лося. Огромное животное с ветвистыми рогами стояло в кустах и, пыхтя, жевало листья. От неожиданной удачи мы обалдели.

Лось тоже нас заметил и косил влажными лгшяами, полуприкрытыми нашлепками век.

- Не спугни! -предупредил Толик Однако вскоре нам наскучило стоять и смотреть, и мы начали подманивать лося - Иди сюда, милый! Цоб-цоб-цоб! шаманил Толик.

- Цып-цып-цып! - вторил я. - Ко-ко, кс-сс!

Лось не обращал внимания на наши дурачества.

- Он ручной, - догадался я, - разве ты не видишь? Давай ближе подойдем.

Потихоньку, подталкивая друг друга, мы потянулись ближе к рогатому гиганту. Лось обеспокоенно завозился, сделал трескучий шаг в сторону и вдруг, резко повернувшись, попер прямо на нас.

- Ой! - крикнули мы. (Потом долго спорили, кто именно издал малодушное "ой!".) Лось протопал, фыркая ноздрями, как шлангами, совершил полукруг для разгона и ринулся обратно на полной скорости, сминая кустарник. Намерения его были яснее ясного: лось нападал. Мы спрятались за ближайшую ель, и лось, пробегая, чуть не коснулся нас влажным боком. Изо рта у него капала пена.

- Бешеный! - выдохнул я. - Лось-людоед. Попались мы, Толик!

Действительно, лосиная морда блестела ржавыми пятнами, что вполне могло быть засохшей кровью несчастных путников. Нелепый танец преследования вывел нас всех н,а широкую поляну, где по краям лежали кучи сушняка. Подняв небольшое деревце я стал стучать им по земле, Толик последовал моему примеру. Мы колотили траву жердями и при этом вопили:

"А-а-а!" - так вопили, будто пятки у нас горели. Лось не довел до конца очередной набег, тормознул шагах в десяти и недоверчиво покрутил головой, как бы укоряя: что это вы, ребятки, такое придумали не по правилам. Войдя в раж, мы, продолжая вопить и размахивать жердями, сами пошли на него. Медленно, н,о пошли. До сих пор горжусь этим обстоятельством. Нам надоело убегать, и мы перешли к контратаке. Нешуточное дело для двух мальцов. Лось развернулся и лениво затрусил прочь.

- Съет? - в восторге кричал ему Толик. - Иди других поищи, которые пожиже...

Кому бы мы впоследствии ни рассказывали этот случай - никто не верил, Но лось-то был. Я и сейчас помню его тяжелый бег, треск кустарника, серннстьгл запах пота, влажный, косой взгляд - чудище из Валтасара. В конце концов мы с Толиком сочинили письмо в "Пионерку", и оттуда пришел ответ на казеином бланке: нас журили за грамматические ошибки, хвалили за слог, советовали больше читать и в своих литературных опытах стараться идти от жизни, например, описать одно из собраний отряда. Потом мне часто не верили, особенно когда я говорил правду, и я научился относиться к этому без обиды.

И отец не поверил.

Мы добрались до дома в темноте, часу в одиннадцатом. Не знаю, как встретили Толика, может быть, кексом, а мне мама еще на пороге отвесила оплеуху, на которую я обратил мало внимания, так спешил поделиться своей историей.

Отец, обрюзгший от волнения, выслушал меня с интересом, что-то пробормотал себе под нос и велел срочно укладываться в постель. Я решил, что все в порядке, спросил:

- Как ты думаешь, папа, почему он на нас напал?

- Выпимши был, - хмуро отозвался отец. - Выпил и закуски не нашел, вот и кинулся. Ты всегда, сынок, остерегайся пьяных. Он, и пьяный человек, бывает, делается, как лось с рогами.

- Все горе от ней, проклятой, - подтвердила мама.

На отца я носил обиду долго, упрямо, пестовал ее, как курочка яичко. Черт с ним, с лосем, думал я, но как же он мог не поверить своему сыну, как мог, если сердце мое разрывалось от великой правды. Как мог он смеяться над этим?

Если бы я знал, что скоро отца не станет, что навсегда и страшно отзбучит его покашливающий голос- головой о косяк, на пол, рука подвернута под грудь, из уха - капелька крови.

А что, если бы и знал? Что с того?

Чем бы я ему помог?

Уж лучше не знать...

Проснулся я с трудом. Голова раскалывалась.

Чувствительно сверлило под правой лопаткой и в кисти правой руки, на сгибе.

- Мальцев - сволочь! - сказал я вслух.

Вениамин Петрович Мальцев, ведущий, чаще других бывал в этом городе в командировках, курировал блок, у него я выспросил множество подробностей, но про Петю Шутова он и не заикнулся, даже фамилии его не называл. Словно такого и не существовало.

Капитанов, Шацкая, Прохоров, Давыдкж, сам директор Федор Николаевич вот с кем он имел дело. Все они, по мнению Мальцева, люди благородные, деликатные, знающие, исключая настройщика Викентия Давыдюка, рвача и выжигу, пославшего однажды тишайшего Мальцева к едреной бабушке. Мальцев ходил жаловаться на грубого настройщика его начальнику и получил от ворот поворот.