Командировка на дуэль

Ну, конечно, если бы на месге этого сына был какойнибудь нахал, какое-нибудь там мурло или хамлюга, он бы отправился к администратору и нагло потребовал выделить ему именно ту временную жилплощадь, на которой обычно готовился к созданию своих незабываемых образов его известный отец. Наверное, он непреклонно заявил бы, что не для того его единокровный родитель воплощал столько образов, чтобы его сыну перешел дорогу какой-то деятель из Сыктывкара или далее из кинохроники.

Но наш студент был не таков. И, как ни горько ему было, как ни обидно, он все же собрал волю в кулак, наступил, так сказать, на горло папиной песне и понес свой чемодан в район непосредственной близости к кухне.

И только вечером, за ужином, горько ковыряясь в жареном карпе, красивый студент позволил своему раздражению на несколько минут выглянуть из-за ширмы благовоспитанной сдержанности.

— Ах, какое хамство! — негодующе всплеснула руками сидевшая за этим же столом пожилая актриса. — Предпочесть какого-то сыктывкарчанина... или сыктывкарца?.. В общем, какого-то провинциала! И кому? Юноше, в чьих жилах течет благородная кровь заслуженного артиста!..

— Народного, — поправил красивый студент.

— Ах, простите меня великодушно, я, кажется, гоже допустила бестактность! Я слишком взволнована! Но до чего же мы докатимся, если какой-то сыктывкарчанин... Кстати, он, между прочим, тоже народный ардист, но это неважно!.. Так вот, до чего же мы докатимся, если будем направо и налево швыряться комнатами с видом на опушку! Нет, я этого не смогу перенести! Вы видите на моих глазах слезы?

И мы действительно увидели на ее глазах слезы, потому что она была превосходная актриса, которой ничего не стоило сыграть юмористический этюд.

— Это все потому, — сказал красивый студент, так и не понявший юмора, — что у нас все пущено на самотек. В цивилизованных странах, где издаются специальные справочники по названием «Who is who», такого быть просто не может.

— Чаво? — спросила актриса голосом рязанской бабушки, и слезы еще стремительнее покатились из ее глаз.

— Ну, who is who. Это по-английски! В переводе на наш это значит «кто есть кто», книга такая.

— А-а... — понимающе протянула актриса голосом светской леди, причем слезы как-то мгновенно испарились с ее щек. — And who is вы, голубчик?

— Как?! — опешил красивый студент. — Я полагал, что вы знаете, кто такой мой папа!..

— Who is ваш папаня — это я как раз знаю. А вот who, так сказать, is вы, молодой человек? Какие у вас лично преимущества перед моим коллегой из Сыктывкара? Какие у вас лично заслуги перед отечественной и мировой культурой? Кстати, «Юрий Милославский» — это ваш роман или по-прежнему господина Загоскина?

Такой, понимаете, въедливой оказалась эта пожилая актриса!

Красивый студент поперхнулся карпьей косточкой и смолк. Завтракал он уже за другим столом. Уж и не знаю, как он добился перевода — пустил в ход папин авторитет или справился с этой задачей собственными силами. Но потом еще целый месяц въедливая актриса, проходя мимо студента, всякий раз заговорщицки подмигивала ему и спрашивала громогласным сценическим шепотом:

— Ну, так who is все ж таки you, а?

Да-с, дорогие мои друзья читатели, who is все ж таки who, а? Или в переводе на наш язык: кто есть кто? Или говоря совершенно уж по-простецки: насколько данный красивый студент, сын своего папы, ценнее для общества, чем другой такой же красивый студент, не доводящийся сыном его папе? И насколько вообще актуальна такая постановка вопроса в свете трудового политехнического образования, а также равного, прямого и явного конкурса в вузы?

Разрешите сразу же заметить, что, по глубокому убеждению автора, данный вопрос не относится к зыбкой сфере проблемы отцов и детей. Он целиком из сопредельной, но совершенно бесконфликтной области — из области взаимоотношений папань и дитять.

Ввиду своей относительной молодости автор не успел застать вживе ни наследных принцев, ни виконтов, ни разных там сыновей из сахарной компании «Подлюгин и сын»- Но он зримо представляет себе, как такой молодчик прибыл бы в дом творчества на тройке с бубенцами или в роскошном «роллс-ройсе».

Швейцар, конечно, широко распахивает двери и низко кланяется. Администратор тоже низко кланяется, незаметно при этом перелистывая книжечку под заголовком «Who is who».

— Я ужасно извиняюсь, — говорит администратор, установив личность молодого Подлюгина, — но поскольку вы проходите сынком по сахару, а не по творческому вдохновению...

— Привет! — обрывает его сынок. — Газеты читать надо! Так вот, чтоб вы знали: мой предок аккурат позавчера достал по блату два драматических и один оперный театр с целью расширения своего культурного кругозора.

— Ах! — говорит администратор. — Тргда я еще раз извиняюсь! У нас, наверное, устаревшее издание «Who is who». Нас, пардон, в подписке лимитируют. Вы пока попейте тут кваску, а мы тем временем вытряхнем из комнаты с видом на опушку одного популярного культработника.

— Ладно, попью, — соглашается сынок. — Только вы поскорее освобождайте помещение от этого неореалиста, а- то я папе пожалуюсь.