Командировка на дуэль

Прояви тут Раиса Ивановна заскорузлую черствость — кто знает, чем бы все окончилось. Но не проявила! Наоборот, отодвинула от себя мятые накладные, улыбнулась ласково и участливо промолвила:

— Встань, Александра, с макарон и расскажи, в чем дело. А то дамочка ты комплектная, и макароны под тобою моментально потеряют товарный вид...

Отчаяние Александры было вполне объяснимо. Полгода жизни потратила она, чтобы найти в Воронежском горисполкоме лицо. На лапу этому лицу хотелось поварихе положить две тысячи двести мудрено добытых рублей. Но сколько ни старалась, с какой стороны ни заходила — ничего не вышло.

— Квартиру? — догадалась Раиса Ивановна.

— Ее!..

— Двухкомнатную?

— Именно.

— С совмещенным санузлом?

— С раздельным, — зардевшись, поправила Александра.

— И не дают?

— Не то чтобы не дают — даже не берут! Такое распроклятое положение: деньги есть, а дать некому. Хоть объявление вешай, хоть сама вешайся! Я полагаю, потому не откликаются, что человек я мелкий, начальству подозрительный. Вы же как-никак заведующая, через вас возьмут.

И вот исключительно ввиду такой безвыходности страдающей поварихи, движимая чувством товарищеской взаимопомощи, по чистой простоте душевной и административной наивности, без единой корыстной мыслишки согласилась Раиса Ивановна посодействовать и деньги полной суммой от Александры приняла.

— Матушка наша заступница! — исступленно возблагодарила повариха и, ублаженная, побежала в ресторан шкварить порционные шницеля.

А Раиса Ивановна осталась с деньгами наедине. И стала думать.

Нельзя сказать, что совсем уж не было у нее знакомых, которые согласились бы те тысячи принять. И взяли бы, и услуги какие-нибудь оказали. По продовольствию или по промтоварной линии. Но такого, кто, получив, квартирой бы отблагодарил, — такого лица на примете не было.

И решила Раиса Ивановна, что незачем горячку пороть, а надо просто выждать, пока сам собою подвернется нужный человек и тогда уж дать на лапу в рабочем порядке.

А деньги пусть полежат. Не усушатся.

Так пробежало несколько недель, лишенных скольнибудь примечательных событий. Разве только стоит упомянуть, что почти каждый день прибегала повариха — поблагодарить.

Да, и еще однажды вечерком Раиса Ивановна подумала так:

«Если я и выявлю лицо, то давать ему две тысячи двести рублей просто глупо. Потому что двести — это вроде как от круглой суммы хвостик, который выглядит несолидно».

И, несолидности избегая, тут же хвостик переложила в свой карман.

А потом, по какому-то теперь уже забытому поводу, взяла еще двести. Конечно, она так в уме планировала, что потом, когда лицо подвернется, она две сотни вернет. Однако возвращать со временем расхотелось, и Раиса Ивановна взяла еще триста. Потому что полторы тысячи хоть и не две, но также звучит округленно.

Тем временем Александра оказалась не в силах утаить свое счастье. Она (по большому, понятно, секрету) рассказала нескольким надежным подругам, что совсем недолго осталось ей до квартиры с раздельным санузлом, потому что завмаг Петрова имеет такой надежный ход наверх, что даже деньги согласилась принять.

Подруги — тоже, конечно, по секрету — своим подругам. Те — своим. Короче: вскоре к Раисе Ивановне явились две труженицы коммунально-бытовой службы и еще один труженик-скорняк. И выложили на стол деньги с письменным примечанием, кому какая и в каком районе квартира надобна.

— Ни-ни! — наотрез отказалась Раиса Ивановна. — Это уже свинство! Сделай одному одолжение — все норовят на шею сесть.

Но тут труженицы принялись рыдать, а скорняк со словами «А как же мужское равноправие, равноправие мужское как!» — ручку лобзать, причем наколол ее усами пребольно. И отчасти по доброте, а отчасти — руку вызволяя, снизошла Раиса Ивановна и деньги общей суммой три тысячи сто пятьдесят рублей приняла.

— Только не всем сразу, — честно предупредила Раиса Ивановна. — Квартиры буду предоставлять в порядке живой очереди.

И загулял по городу слух — липкий, неотвязный. Говорили, что в Воронежском исполкоме берут совершенно уж в открытую, причем суммы назывались с жутким загибом в сторону невообразимости. Орошаемые буйными цифрами, привольно и безответственно прорастало мнение, что не мелкие канцеляристы тут замешаны, а облеченные, президиумные, с колокольчиком. Словом, отцы!..

Хоть ни одной квартиры не обеспечила еще Раиса Ивановна, но сам собою образовался у нее банк. Восемнадцать граждан несли к ней тучные свои накопления! За десять тысяч перевалило! Уж и заимствовала она из кучи, и просто брала не считая — и на ремонт, и на гарнитур после ремонта, на отдых южнобережный. Супруг же что ни день заливался марочным до полнейшей неодушевленности, — а клиент все ждал не ропща.

Потому что: действовала Раиса Ивановна психологично — сперва принимать отказывала, а уж потом уступала.

Потому что: расписки выдавала не морщась. Смешно ей было представить, что захочет скорняк объяснить прокурору, откуда у него взялись тысячи.

Потому что: куда податься поварихе, когда и кооперативная очередь в Воронеже — на несколько лет?