Командировка на дуэль

Может быть, Вы помните: у ленинградки Нины Ивановны Коцарь пропала стиральная машина «Нистру». Как пропала, почему, при каких обстоятельствах — и не спрашивайте, не знаю. Известно лишь одно — где. В мастерской подведомственного Вам ленинградского объединения «Сокол».

Ну, а что в таких случаях дальше бывает, — не мне Вам рассказывать. Юристы объединения, как водится, заглянули в квитанцию, посмотрели отраженный в ней процент износа машины и говорят Нине Ивановне: «Вам положено двадцать два рубля». Та за голову схватилась: «Где же я теперь за двадцать два рубля работающую машину куплю? Это разве что на босоножки!» «Нет, — отвечают, — за утерянные босоножки мы хорошо если пятерку заплатим». — «Но пятерка — это едва на чайник!» — «За утерянный чайник — рубль».

Очень занятная история, не правда ли? Но я не стану пересказывать ее подробно, чтобы не слишком отвлекать Вас от важных проблем. Тем более, что Вы сами можете ознакомиться с фельетоном «Крайний случай», где все это изложено. Опубликован же фельетон в августе прошлого года. «Известия» № 189, можете убедиться.

И вот тут-то я подхожу почти к сути моей просьбы. Впрочем, еще несколько пояснительных слов.

Написать фельетон, как Вы, конечно, знаете, — дело простое. Берется, значит, актуальная тема. На эту тему задорно острится. Потом в том, что задорно наострилось, расставляются знаки препинания: запятые перед «каковой», «поелику» и «покудова», в прочих сомнительных случаях — тире. Й фельетон готов.

Но есть еще одна особенность, о которой я не хотел Вам сразу говорить, чтобы не отпугивать Вас от сатирического жанра: фельетон не должен быть безысходным. То есть автор обязан показать свет в конце туннеля, порекомендовать что-нибудь дельное для устранения и недопущения впредь. Вот и автор упомянутого фельетона, многократно побеседовав как с потерпевшими, так и с Вашими подчиненными, пришел к следующей рекомендации: «Каждому (клиенту, — В. Н.) должно быть предоставлено право по его желанию в разумных пределах самому оценивать свою вещь. С оплатой соответствующего сбора с суммы оценки». Как это делает почта или Аэрофлот.

С тех пор как быстроходные ротационные машины более восьми миллионов раз оттиснули эту рекомендацию, минуло шесть месяцев. В этот же отрезок времени вошел и (прошу обратить внимание!) конец календарного года. Настала пора для всех отчитываться в проделанной работе. Вы, наверное, докладывали об успехах в деле превращения сервиса в передовую отрасль. Ну, а нам, фельетонистам, приходится докладывать о действенности сатиры.

Только действенности этой нет! Потому что Вы, глубокочтимый товарищ министр, ни словом, ни жестом, ни взмахом бровей не отреагировали на фельетон. Будто его и не было.

И вот теперь представьте, что Вы — мой начальник, а я — Ваш подчиненный. Что Вы мне учините за восемь миллионов попусту изведенных кусков дефицитной бумаги?.. То-то! Хорошо еще, если Вы ограничитесь выговором без занесения.

Это — одна печальная сторона. Но есть и другая: читатели. Может быть, они бы тоже забыли о фельетоне, как Вы, да вот незадача: имущество ихнее исчезает по-Прежнему. Пепел, так сказать, пропавших вещей стучит в их сердце. Недавно, например, читатель М. Долгих сдал в Кировский приемный пункт Орехово-Зуевской фабрики химчистки «замечательный шерстяной костюм». Несмотря на протесты, износ «замечательного» оценили в 75 процентов. Ну, а потом костюм этот, как Вы догадываетесь, пропал. И конечно же на полученные взамен деньги наш читатель сможет приобрести разве что подержанные тапочки. Поэтому он пишет в редакцию укоризненные письма и обвиняет нас в непоследовательности: дескать, подняли важный вопрос и бросили на полпути.

А я при всем желании не могу отвести эти попреки. Потому что во всех химчистках и впрямь фиксируют эти злосчастные 75 процентов износа не глядя. А если Вы не верите, то мы можем провести с Вами, как говорится, следственный эксперимент. Вы выделяете какого-нибудь члена своей коллегии, у кого костюм поновее, и мы вместе идем в ближайшую от Вашего министерства химчистку. И если ему записывают процент износа менее 50 процентов, то я публично раскаиваюсь, а также оплачиваю стоимость чистки.

Такая вырисовывается неприглядная ситуация! С одной стороны — выговор, с другой — бурление общественности, а мы как раз посередке. Даже не представляю, что со мною, в частности, будет, если не Ваша доброта и отзывчивость.

А теперь хочу изложить прямо и без лукавства, чего я от Вас хотел бы. Конечно, с моей стороны было бы неоправданным оптимизмом теперь, спустя полгода.

Ждать обычной реакции на фельетон. Как будто Вы, листая подшивки, случайно на него наткнулись, — для такого человека это, я понимаю, не совсем солидно. Но зато можно бы начать новое движение под таким, например, девизом: «По следам наших воспоминаний» или «Хотя на критику и не ответили…». А мы уж Вас как инициатора за это, соответственно, превознесем.