Командиры мужают в боях

На душе было смутно. Мне уже приходилось видеть немало смертей, но гибель Раи, нашего Чижика, как-то особенно отозвалась в сердце. Совсем недавно, в селе Хижки, мы с ней сидели в пустом классе и она пела:

Синенький скромный платочек
Падал с опущенных плеч…

И говорила:

— Выучи, а когда меня не станет, будешь напевать и вспомнишь меня. Эта песенка — подарок тебе…

Я ответил, что петь не умею, а она:

— Тогда насвистывай мотив…

Симпатичная такая девушка. И вот нет ее больше…

Ко мне подошел комиссар. Надо было организовать разведку, чтобы с наступлением темноты прорваться сквозь немецкий заслон.

Мы тщательно готовились к прорыву. Из старшего комсостава вместе с нами оказался майор Михаил Павлович Труханов, заместитель командира бригады по тылу.

Искать путь пошли сержант Иван Яковлевич Подкопай, ефрейтор Анатолий Мазилкин и несколько бойцов. Остальные окопались в лесозащитной полосе вдоль железной дороги, определили по азимуту направление, по которому намеревались пробиться к своим войскам, и ждали наступления темноты. Всех беспокоила участь раненых. Никакого транспорта мы не имели. Надо было как-то выходить из положения.

Возвратившиеся разведчики доложили, что в ближайшем селе фашистов нет, колхозники пообещали спрятать у себя раненых. Дальние населенные пункты заняты противником. Но их можно обойти стороной.

Вечером мы переправили раненых в соседнее село, а сами под непрекращавшимся мелким дождем двинулись в направлении местечка Терны.

Чтобы обеспечить отход, майор Труханов и комиссар назначили в прикрытие 1-й и 2-й взводы.

Дождь. Черная сентябрьская ночь. Громко чавкала под сапогами грязь. Мы шли через свекловичное поле. Во тьме ноги, словно нарочно, то и дело натыкались на клубни. Но вот путь преградило какое-то болото. Понимаем, что его надо преодолеть, но не в силах сделать это. Остановились отдохнуть. Чувствую: еще мгновение— и провалюсь в небытие. И вдруг кто-то отчетливо произнес:

— Немцы!

— Где? — вырвалось сразу у нескольких бойцов.

Мы замерли. Шелестел камыш, шумел дождь.

— Я уже на суше. Болото небольшое, — послышался с противоположного берега спокойный голос майора Труханова.

Мы быстро преодолели речушку с болотистой поймой и прямо перед собой увидели овчарню. В ней оказалось сено. Выставив часового, легли спать. Но комиссар вскоре поднял нас: пока темно, надо идти.

Промокшие, облепленные комьями грязи, проголодавшиеся, мы снова поплелись полем. На ходу собирали свеклу, перезревшие огурцы, горох. Добрались до местечка Терны, повернули на Сумы, полностью оторвавшись от неприятеля.

Через некоторое время к нам присоединились прикрывавшие наш отход взводы.

Мы с комиссаром на повозке поехали в Сумы, чтобы разузнать там что-либо о своей бригаде.

Вскоре сверху послышался гул. Летел «юнкерс».

— В кювет, что ли, товарищ комиссар? — спросил я Павлычева.

— Одиночная повозка не цель для бомбардировщика, — ответил он.

Навстречу ехала телега, запряженная парой лошадей, рядом шли, пригнувшись, два мальчика-подростка.

— Наверное, думают, что это поможет, если упадет бомба…

Не успел я договорить, как раздался пронзительный свист. Мы спрыгнули с повозки и побежали прочь от дороги. Хотелось лечь в кювет — как-никак укрытие, но ноги сами несли дальше. Недалеко от дерева я упал. Прозвучали взрывы — один, другой, третий. И тишина. Уперся руками в землю, огляделся. Рядом — воронка, а я присыпан землей. Нам повезло: бомба попала в мягкий грунт и глубоко ушла в землю.

Комиссар стрелял из пистолета в валявшихся на дороге изувеченных лошадей, а я не слышал выстрелов, видел только, как дергался в его руке пистолет. Подошел ближе. Павлычев что-то говорил, а я не слышал его голоса.

Наш конь лежал с перебитыми ногами и развороченным животом. За кюветом хрипел мальчик. На губах у него пузырилась кровь. Комиссар разорвал на нем рубашку— в боку зияла дыра. Помощь уже не требовалась. Второго подростка не обнаружили. Нашли только лоскуты от его одежды.

Какая жестокость! Ни военного объекта, ни более или менее подходящей цели, просто две повозки…

В комендатуре города Сумы мы попытались уточнить обстановку. Собственно, все переговоры вел комиссар, так как я, кроме звона, в ушах, ничего не слышал. Комендант хотел было направить нас на сборный пункт, но потом дал нам место в гостинице.

Пошли с комиссаром в столовую. Еще недавно это был ресторан при гостинице. Нам подали хороший обед и даже предложили водки. С жадностью набросился я на еду. Неожиданно раздался какой-то шум, я с удивлением повертел головой и сообразил: слышу, слышу голоса людей, звяканье посуды, но лишь левым ухом.

В столовой мы встретили начальника вооружения нашей бригады и от него узнали, что соединение, в том числе и наш батальон, находится в районе города Белополье и станции Ворожба.

Насытившись, отяжелевшие, поднялись к себе в номер и завалились спать, даже не осознав в полной мере, что лежим не в окопе, не под дождем и не на ветру, а в настоящей постели — с подушкой, простынями и одеялом.