Командор

Два типа в кожаных куртках, перетянутые широкими ремнями с железными клепками, не спешили входить внутрь, словно кого-то рассматривали. Мне сначала показалось, что они бравируют, всячески показывая свою принадлежность к пиратскому братству, потому как заместо шляп их головы обвязаны платками из темной ткани.

Наконец, что-то решив, они небрежно пересекли половину таверны под общее молчание и выгнали из-за облюбованного ими стола посетителей, которые со странной поспешностью перебрались в дальний угол вместо того, чтобы надавать им по морде за нахальство. Даже вышибала молчал, угрюмо потирая костяшки пальцев. Загадочные парни не стали почему-то садиться за стол, ожидая кого-то повыше статусом. И этот «кто-то» не замедлил явить себя обществу.

В окружении четверки таких же разношерстно одетых типов (ради справедливости, одежда на них оказалась добротной, не поношенной. Не босяки какие) в таверне появился среднего роста худощавый рыжебородый мужчина в темно-коричневом длинном плаще и в широкополой шляпе. На ногах у него поскрипывали фасонистые высокие сапоги с раструбами, на поясе — добротные ножны, из которых торчала массивная рукоять ножа. И шпага на левом боку, чуть ли не кричавшая о дворянском происхождении незнакомца.

Он так же, как и его сопровождение, неторопливо прошел к освободившемуся столу под продолжающееся молчание, сел в одиночестве на середину лавки, а свита, если так можно было назвать его дружков, осталась стоять на ногах за спиной и по бокам.

— Грашар, дружище! — не напрягая голос, окликнул он хозяина таверны, угрюмо расставлявшего кружки на стойке. — Ты не рад мне? Не хочешь поговорить? Сколько уже не виделись? Окажи мне любезность, присядь рядом со мной!

Грашар оставил свои любимые кружки и нехотя вышел из-за стойки, перед этим что-то тихо сказав своему сыну Троку, крутившемуся рядом. Вытирая руки на ходу полотенцем, перекинутым через плечо, он подошел к незнакомцу и остановился, словно не зная, что делать дальше. То ли кланяться, то ли обниматься. Человек в плаще жестом показал, чтобы тот сел напротив. Потом они начали разговаривать, но из-за поднявшегося гула посетителей, обрадованных тем, что странный тип не обратил на них внимание, ничего не было слышно.

— А кабатчик его боится, — заметил Рич, пытаясь зацепить пальцами застрявшие в зубах волокна мяса. — Кто он такой, что даже вышибала не дернулся?

— Думаю, местный собиратель налогов, — я усмехнулся, приглядываясь к рыжебородому, чье лицо было скрыто в тени шляпы. — Кажется, у Грашара не самые лучшие отношения с этим парнем.

Не нужно было решать головоломку, глядя на хозяина таверны. Очень его не радовал разговор. Грашар хмурился, старательно прятал глаза, исследуя поверхность стола, но держался неплохо. Сжатые массивные кулаки показывали решимость пустить их в дело, если что-то пойдет не так. Рыжебородый, не снимая шляпы, наклонился чуть-чуть вперед, и его губы задвигались. Грашар метнул в нашу сторону взгляд. Та-аак! Начинается! Явно о нас разговор пошел.

— Приготовились, — предупредил я, когда увидел идущего к нам одного из свиты в кожаной куртке. Одного из тех, кто едва дверь не выбил. Телохранитель или приближенный? — К нам гости.

— Драться будем? — оживился Гусь.

— Обязательно, — ответил я, — но позже. Может, нас пригласить хотят вина выпить.

— Дождешься от таких, — фыркнул Рич, демонстративно не убирая нож.

Тип в коже остановился возле нас и спросил развязно:

— Кто из вас Игнат?

— Я, — спокойно гляжу на него.

— С тобой хочет поговорить сеньор Котрил, — надменно произнес свитский. Да, пожалуй, так и есть: свитский. Но очень уж странный. По поведению, по разношерстной компании, которой окружил себя незнакомец.

— Он настолько важный господин в Акаписе? — поинтересовался я, стараясь прощупать «кожаного».

— Купец, не заставляй меня повторять дважды, — в голосе появился лед. — Лучше встань и засвидетельствуй свое почтение, пока у сеньора хорошее настроение.

— Я не знаком с твоим сеньором.

— Так оторви свой зад и познакомься, — а хорошо держится, подлец. Даже пальцы на рукояти ножа расслаблены. Скорее, недооценивает, проявляя небрежность и презрение к «торговцу».

Я не стал нарываться и демонстрировать свою крутость, которая сейчас оказалась бы излишней. Незаметным, отработанным жестом показываю Ричу, чтобы все сидели тихо и не дергались. Сам же иду следом за свитским и останавливаюсь возле стола, где сидит рыжебородый. Сеньор Котрил (если он в самом деле дворянин, а не какая-то шпана местная) не поворачивает голову, делая вид, что я — пустое место. Замечаю взгляды посетителей таверны, в которых жадное любопытство. Все бы им развлечения подавай!

Что ж, если со мной не хотят разговаривать… Разворачиваюсь и делаю шаг в направлении своего стола, и тут же слышу:

— Напрасно, уважаемый, показываете свою обиду. У меня и в мыслях не было желания вас огорчить своим пренебрежением. Присядьте, прошу.