Командор

Но и без наказаний работа была очень тяжелой, и бывшие пассажиры под вечер едва волочили ноги. И все-таки Кабанов находил в себе силы для полуночных бесед с остальными рабами. Негры отпали достаточно быстро — в них жило недоверие к странному белому человеку и почти полностью отсутствовал мятежный дух. Оставались французы, и Сергею удалось сойтись с их бывшим командиром, капитаном французской королевской армии шевалье Мишелем д'Энтрэ.

— Знаете, что больше всего меня поражает, Мишель? — спросил его по-английски не знавший французского Кабанов.

— В чем? — Английский шевалье оставлял желать лучшего, впрочем, как и английский Кабанова.

— В нашем положении. Меня поражает ваша пассивность. Не обижайтесь, Мишель. Вас девятнадцать человек. Вы солдаты, но терпеливо переносите рабство. Негров я еще могу понять, они потомки таких же рабов, и иной жизни не знают. Но вы? Решили остаться рабами на всю жизнь?

— Мы думали об этом. Ближайшее французское владение — Гаити. До него недалеко, но где взять лодку? — со вздохом спросил д'Энтрэ.

— Захватить — и все дела. Только зачем лодку? Брать, так корабль, — уверенно возразил Кабанов.

— Для захвата корабля нас очень мало. Девятнадцать человек, — напомнил шевалье.

— Двадцать четыре, — поправил его Кабанов. — Нас пятеро. И еще восемь наших товарищей на другой плантации.

— Все равно мало. Мы безоружны. Англичане перебьют нас, как… — Д'Энтрэ не смог подобрать подходящее сравнение. — Это не выход.

— Оружие наверняка есть у хозяина. Заберем его, и вооружимся. — О револьвере Кабанова знали только Сорокин и Ширяев. — Захватить судно нетрудно. Проблема в другом: пройти форт. Можно захватить и его, но потом из него придется уйти. Хотя… — Он задумался над внезапно пришедшей в голову мыслью.

— Захватить форт? — удивился француз. — Вы шутите, Серж. Для этого необходимо целое войско с артиллерией.

— Зачем? Много людей — много шума. Нам не нужен форт, и мы его просто уничтожим.

— Что?! Как? — Д'Энтрэ взглянул на нового товарища по несчастью как на сумасшедшего, и даже немного посторонился.

— Конечно, взорвем, — пояснил Кабанов, и впервые за весь разговор улыбнулся. — Не переживайте, Мишель. Чтобы взорвать такой форт достаточно двух-трех человек. Не верите? Так я вам это докажу. Бывали дела и потруднее.

— Вы фантазер, Серж, — старательно подбирая слова, чтобы не оскорбить ненароком, сказал шевалье. — Вас послушать, так все очень просто. Проблем вообще нет. Освободиться из рабства, захватить корабль, взорвать форт…

Кабанов снова улыбнулся. Он попал в век, где понятия не имели о настоящих диверсиях и диверсантах. Даже военные и мысли не допускали, что небольшой группе людей по силам какая-либо серьезная боевая операция, и это неверие лишь увеличивало шансы на успех. Возможно, охрана форта и казалась французам препятствием, однако для диверсанта конца двадцатого века она выглядела лишь жалкой пародией на саму себя, и для человека умелого не представляла особой проблемы.

— Как по-вашему, сколько человек сторожит форт ночью? — спросил Кабанов.

— Точно сказать не могу, но, думаю, что не меньше дюжины. И вы надеетесь справиться с ними втроем? Не забывайте, что они сразу поднимут тревогу и разбудят весь гарнизон, — предупредил шевалье.

— Не поднимут. Покойники всегда ведут себя тихо, — возразил Кабанов. — Это дело техники. Не обижайтесь, Мишель. На моей далекой родине некоторые из нас изучали неизвестную в Европе науку: убивать без шума. Нам часто приходиться воевать с азиатами. Эти войны ведутся не по-джентльменски. Главное — уничтожить врага, а каким способом — не имеет значения.

— Понимаю. Татары — дикий народ, — кивнул шевалье. — Но англичане — хорошие солдаты.

— Пока не замечал. Моряки хорошие, не спорю. Думайте, Мишель. Если вы откажетесь, то мы убежим впятером. Неужели вы хотите провести всю жизнь на плантации? Я ждал лишь, пока заживут мои раны. Теперь они затянулись, и я твердо решил вырваться на свободу. С вами или без вас. Другое дело, что для управления кораблем моих людей не хватит. Решайтесь.

Д'Энтрэ задумался. Разумеется, он не мог представить возможности профессионального солдата через три века — он вообще очень мало знал о Кабанове, — но было в собеседнике нечто такое, что невольно заставляло ему верить. И присущая многим французам авантюрная жилка в сочетании со стремлением как можно скорее избавиться от унизительной несвободы в конце концов взяли вверх.

— Я согласен. Но не знаю, согласятся ли мои люди. Попробую поговорить с ними.

— Надеюсь, среди несогласных не окажется предателей? — спросил Кабанов. — Был же среди апостолов Иуда…

— Исключено. Мои люди — французы, и от всего сердца ненавидят англичан, — заверил шевалье.

— В своих я тоже уверен. В тех, которые здесь. А остальных мы освободим по дороге.

Разговоры д'Энтрэ с остальными продолжались две ночи. На третий день ближе к полудню шевалье сообщил, что все восемнадцать человек согласны рискнуть, но им хотелось бы разработать более реалистичный план.