Командовать парадом буду я!

Кандидатский минимум по специальности Вадим сдал без напряжения. Не зря штудировал он толстенные монографии, готовился к каждому коллоквиуму, как к сложной защите в суде. И не будь он Вадимом Осиповым, если не услышали бы от него экзаменаторы кучу примеров из его юрисконсультской и только начинавшейся адвокатской практики. Когда реальных случаев не хватало, придумывал на ходу, а ученые мужи слушали, разинув рты, какие кульбиты выделывает в живой практике их любимая теория права.

На третий год аспирантуры Вадиму было просто не до нее. Приходилось зарабатывать. Просто тупо зарабатывать деньги. А вот летом, в отпуске, Вадим сел писать. Материала была прорва. Карточки, отпечатанные дочкой с диким количеством опечаток, давили на совесть Вадима куда больше, чем Ленкин пилеж. Он ведь Машу пару раз в институт возил, показывал настоящую картотеку. Подученная мамой, она уже несколько раз принималась канючить: «Что, я зря работала? Ты когда напишешь свою диссертацию?» Слово «диссертация» она никак выговорить не могла.

В Сухуми, при жаре под сорок, после обеда, Вадим садился на ступеньки снятой ими конуры, ставил перед собой табуретку, на нее клал доску для теста, одолженную у хозяйки, и, обливаясь потом, писал. Потом, в Москве, машинистка, перепечатывавшая текст, как-то поинтересовалась – не от вина ли пятна на бумаге? Вадим честно ответил: «Писал в поте лица!» Машинистка звонко рассмеялась – какая милая шутка!

К концу четвертого года Вадим диссертацию «спихнул» – официально сдал ее на сектор. Научный руководитель изучал текст внимательно и не спеша. Месяц. Потом вернул со словами: «Надо переделать». Вадим приехал домой расстроенный, но когда пролистал папку с диссертацией, смеялся от души. Шеф расставил запятые, исправил правописание нескольких слов и указал на необходимость во введении сослаться на материалы XXVII съезда КПСС. Поскольку «дорогой товарищ Леонид Ильич Брежнев» в отчетном докладе по поводу наследства ничего не говорил (Вадим подумал, что, видимо, при таком составе политбюро тема была запретной), пришлось взять цитату про право личной собственности советских граждан-тружеников, объяснив по ходу, что наследование – составной элемент права собственности. Брежнев, правда, умер, но не его дело. И при Черненко, и при Андропове ссылаться на материалы XXVII съезда оставалось обязательным. Продержав диссертацию еще месяц, научный руководитель вернул ее Вадиму со словами: «Ну, теперь вы сами видите – совсем другое дело». Хороший мужик, не злобный.

Предзащиту, то есть защиту перед сотрудниками сектора, назначили через 8 месяцев – на конец апреля. Если все пройдет успешно, то к концу года можно будет и на Ученый совет ставить. Вадим особо не переживал. Лена и то больше волновалась. Маша же деловито поинтересовалась, надо ли будет на защите показывать ее карточки? Вадим из воспитательных соображений соврал: «Разумеется, это обязательно!»

Звонок научного руководителя раздался как гром среди ясного неба.

– Вадим Михайлович, у нас проблемы! – Дальше последовал рассказ о том, что в последнем, только сегодня вышедшем номере «Советской юстиции» опубликована статья Андрея Капустина. Он писал диссертацию по семейному праву, и в одном из разделов их темы с Вадимом пересекались. Так вот, половина статьи Капустина совпадает с текстом Вадима.

– Но вы же знаете, что я писал сам!

– Боюсь, это не имеет значения. Его статья опубликована, а ваш текст нет.

– Но диссертация сдана на кафедру еще девять месяцев назад!

– На сектор, Вадим Михайлович, – исправил ученый-педант. – А статья, кстати, поступила в редакцию три месяца назад! Я проверил.

– Как это могло произойти? – Вадим оторопел. Он не мог сообразить, каким манером Капустин сумел передрать его текст.

– К сожалению, весьма просто. – Шеф говорил на удивление спокойно. – Когда я читал вашу работу, то оставлял папку на столе в библиотеке. Домой не брал. А наша библиотекарша, ну, как бы это сказать, подруга Капустина. Думаю, она и поработала за этого лоботряса. А может, он и на секторе ее видел.

– И что теперь делать?

– Не знаю. Вы в курсе, кто его отец?

Вадим был в курсе. Еще как в курсе! Андрей Капустин учился с Вадимом в одном классе. А папочка его занимал пост заместителя заведующего Административным отделом ЦК КПСС. Курировал суды, прокуратуру, милицию и так далее. Вадиму сразу вспомнился случай, произошедший летом, между выпускными и вступительными экзаменами. Ребята-одноклассники перезванивались, интересовались, как дела, какой у кого в институте конкурс, и тому подобное. Как-то раз Вадим позвонил Андрею.

– Что делаешь? Зубришь? – поинтересовался Вадим.

– Ты че, забурел? – Андрей любил приблатненный жаргон, порою сам не понимая значения произносимых им слов.

– А у тебя есть шанс поступить без зубрежки? – поразился Вадим.

– У меня нет шанса не поступить!

Если учесть, что Андрей подал документы на юрфак МГУ, куда Осипову путь был заказан, легко понять, почему эта фраза так врезалась ему в память.

Теперь отец Андрея поднялся уже до поста заведующего тем же отделом ЦК.