Командовать парадом буду я!

– Не меня благодарите, – перебил шеф. – Секретарь директора намекнула, что сам Самойлов вмешался. А вы с ним давно знакомы? – Ученый муж наконец стал понимать, как попал в аспирантуру этот юноша без юридического «роду-племени». Но так умело и долго скрывать свое знакомство с директором?

– Да не очень… – на всякий случай уклончиво ответил Вадим. Вспоминать историю знакомства с Самойловым ему не очень-то хотелось. И растерялся, и вел себя как последний кретин, и представился незнамо зачем.

Предзащита прошла как по маслу. Судя по всему, Самойлов действительно «накрутил всем хвосты», и даже ради приличия никто Вадиму замечаний не подкинул. Только цитату завсектором посоветовал поменять, так как ссылаться на материалы XXVII съезда КПСС сейчас, во времена Горбачева, не совсем уместно. А так, в остальном…

Приглашение к директору института Вадима не то чтобы испугало, но несколько напрягло. Все-таки, сколько Вадим ни пытался внушить себе, что не надо создавать кумира, Самойлов был личностью, с точки зрения Вадима, выдающейся. Осипов читал несколько его работ по уголовному процессу и искренне восторгался не только легким языком академика, но и изощренностью его логических построений, смелостью низвержения незыблемых, казалось, постулатов советской теории права. Порою возникало ощущение, что читаешь какую-то диссидентскую литературу, чтобы не сказать, памфлет! Самойлов даже договорился до того, что призывал в отдельных случаях создавать суды присяжных! Напиши такое Вадим, его бы, как минимум, из партии погнали.

Самойлов, когда Вадим приоткрыл тяжеленную трехметровой высоты дверь кабинета директора («точь-в-точь, как у Конотопа» – отметил про себя Осипов), встал из-за стола и пошел ему навстречу.

– Ну, привет тебе, автослесарь! – улыбнулся академик, протягивая руку.

– Здравствуйте, Василий Петрович! – Вадим не на шутку заробел и невольно посмотрел на свою правую руку – не в машинном ли масле?

– Инстинкт – великая сила, – заметив взгляд Вадима, рассмеялся Самойлов. – Я, кстати, после того, как с завода ушел, почти год руки от металлической пыли отмыть не мог.

– А вы на заводе работали? – Вадим поразился: «Что мог делать на заводе великий юрист?»

– Не-ет, ну что ты, – Самойлов как-то по-свойски хохотнул, – я уже родился академиком! Ладно, садись, поговорим.

Самойлов показал Вадиму на два кресла в стороне от рабочего стола.

– Если хочешь – кури.

– Спасибо!

– Я прочел твою диссертацию. Толковая.

– Спасибо! – Вадим не мог расслабиться, чувствовал себя в огромном директорском кабинете неуютно.

– Ты материалы брал из собственной практики?

– Не только. Что-то из архивов судов, что-то из практики других адвокатов.

– Кого?

– В основном Коган.

– Слышал. Ты ее стажером был?

– Да. – Вадим растерялся от проницательности Самойлова.

– Сколько зарабатываешь? – неожиданно поинтересовался академик

При всей симпатии к Самойлову на этот вопрос Вадим честно отвечать не собирался. Конечно, месяц на месяц не приходился, но так, на круг, с микстами тысячи две он имел. Официальная же зарплата адвоката не могла превышать 330 рублей в месяц. Это был «потолок», больше которого зарабатывать не разрешалось.

– Ну, так, рублей….

– Я имею в виду, с микстами, – перебил Самойлов.

– Ну, тогда рублей 700-800, – перестраховался Вадим.

– Понятно. – Академика явно расстроил ответ. – Жаль. Я хотел предложить тебе после защиты перейти в институт. Эмэнэсом, ну, младшим научным. Но больше 175 рублей выходить не будет.

Да, это немного. – Вадим судорожно соображал, как выбраться из неудобной ситуации. Предложение стать эмэнэсом Института государства и права было пределом мечтаний любого, далеко не только новоиспеченного кандидата. Просто так отказаться никак нельзя. Но и согласиться невозможно. Да и вообще, заниматься наукой и иметь степень кандидата для Вадима никогда не значило одно и то же.

– Понимаю, не продолжай! – Самойлов догадывался, в какое трудное положение поставил Вадима. – Ладно! Удачи! Поверь, ты еще вернешься в науку. Честно говоря, для этого не так уж необходимо работать в академическом институте! – Самойлов опять улыбался. – На защиту докторской позовешь?

– При одном условии – если вы придете на защиту кандидатской, – выпалил Вадим скорее по инерции, чем осознанно.

– Приду! А вот возьму и приду!

На защиту Самойлов все-таки не пришел. Собирался, но за неделю до назначенной даты выяснилось, что ему срочно надо отправляться в командировку. Не смог поехать кто-то из ЦК, и послали Самойлова. Дело-то нешуточное – обсуждение выполнения странами-участницами Хельсинкских договоренностей.

Буквально накануне защиты научный руководитель пригласил Вадима на беседу. Он удивился. Все вроде готово: и отзывы официальных оппонентов, и ответы им, и отзывы неофициальных оппонентов на автореферат, и слова благодарности им. Среди членов Ученого совета из «ближнего круга» «Леймоновича» распределили вопросы, которые те должны были задать Вадиму. Короче, вся обычная предзащитная рутина осталась позади. Но шеф позвал – надо идти.