Командовать парадом буду я!

– Чему вы улыбаетесь? – жестко произнес Марлен, улыбнувшись при этом сам. – Так вот. – Неожиданно переходя на шепот, он продолжил: – Вам не надо компенсировать его материальные потери. Ясно? – Вадим кивнул.

Опасения Марлена оказались не напрасными. Вечером того же дня выяснилось, что, когда отец Вадима приехал в свой гастроном в Жуковском, там его поджидал, а точнее, дожидался заместитель прокурора Московской области Жерихов. Иван Иванович Жерихов дружил с директором гастронома. Давно. Еще с тех пор, как служил прокурором города Жуковского. В отличие от своих предшественников и сменщиков, подношений он не принимал. При этом не злобствовал и даже, как мог, помогал. Ну, разумеется, отовариваться он приходил не к прилавкам магазина, а в кабинет директора. Отдавал список, подготовленный женой, и, мирно попивая чай, ждал, когда соберут коробки. На день рождения, на праздники коробку с набором продуктов отвозили Жерихову на работу. Говорят, домой он ничего из этого не носил, а накрывал стол у себя в рабочем кабинете. Для замов, секретарши и кого-то еще из «своих». Благодаря этой его привычке и вся городская прокуратура относилась к местному гастроному благосклонно.

На сей раз коробка для Жерихова была давно готова, но он захотел дождаться Михаила Леонидовича. Директриса решила, что у них какие-то свои юридические дела, и волноваться не стала. Зато когда Михаил Леонидович приехал, а Жерихов попросил оставить их вдвоем, умная, тертая Галина поняла – что-то здесь неладно. Ее подозрения подтвердились, когда Жерихов вышел из кабинета явно недовольный, а Михаил Леонидович наотрез отказался рассказать ей, что происходит. Единственное, сказал, что речь шла о Вадьке. Но все в порядке.

Дома же Михаил Леонидович, которого Вадим уже ждал, вызванный телефонным звонком отца еще из гастронома, увел сына в спальню и попросил Илону их не беспокоить.

Суть того, что поведал Жерихов, в пересказе отца состояла в следующем. За делом Кузьмичева стоит сам министр внутренних дел. Его поддерживает кто-то в Политбюро. КГБ дана команда не вмешиваться. Адвоката, если станет сильно мешать, будут давить, «как солдат вошь». Жерихов считает, что лучше бы Вадиму из дела выйти. Мол, жалко сына хорошего человека.

– Ну и что ты ему ответил? – довольно агрессивно спросил Вадим.

– Лучше выясни, куда я его послал! – весело, даже как-то азартно ответил отец.

– Батя, ты – молодец!

Когда Вадим ушел, Илона, разумеется, начала пытать мужа, что происходит.

– Ничего. Все нормально. Просто наш сын стал совсем взрослым, – не без гордости ответил Михаил Леонидович.

Все эти дни, а точнее, недели Вадим, конечно же, думал о том, как построить защиту Кузьмичева. Ни материалы дела, ни подробнейшие разговоры с самим Владимиром ничего толкового не дали. Все дело строилось на показаниях сотрудников универмага и, главное, Булычевой. Та несла черт-те что! Топя Кузьмичева, она шла на дно вместе с ним. Причем еще бабушка надвое сказала, кто первым может оказаться на дне. Вадим понимал, что наобещали ей следователи с три короба. И что, конечно, прокуратура запросит для нее по минимуму. И суд, скорее всего, прокуратуре не откажет. Но зачем этой дуре вообще лезть за решетку?! Не будь ее показаний – дело разваливается. Любое заключение бухгалтерской экспертизы превращало действия Кузьмичева и Булычевой в преступление только потому, что Булычева давала именно те показания, которые были так нужны следователю и так губительны для нее и Владимира.

Само собой, Вадим попытался переговорить с ее адвокатом. Но это оказался пустой номер. Его рекомендовал Булычевой сам следователь, так что на кого тот работал – большой вопрос.

Кому поверит судья, даже не в заказном, как это, деле: Кузьмичеву, который все отвергает, или Булычевой, которая все признает, – гадать не приходилось. Значит, расчеты можно строить на двух вариантах. Либо «столбить» все глупости следствия и проколы суда, дабы потом, в Верховном, где, по словам Михаила, ждала поддержка, дело развалить, либо рассчитывать на народных заседателей. Последнее сулило весьма иллюзорные надежды, так как «кивки» и так-то не очень интересовались происходящим при их якобы участии, а уж по этому делу отберут наверняка «достойнейших из достойных»!

Пришла, правда, Вадиму в голову одна идея. Но уж больно вычурная. Однако теперь Марлен стал открытым союзником – можно было с ним поговорить. И с Тадвой, кстати, тоже. Как-никак, он его, Вадима, потенциальный адвокат…

Поговорили… Тадва сказал, что Вадим наглец, но, черт его знает, вдруг пройдет. Тем более что он сам ничего лучшего предложить не может. Хмыкнув, добавил: «Получится – возьму на вооружение». Марлен был менее благостен.

– От вас что требуется? Защищать или защитить? Так вот и защищайте. Знаете, как хирурги говорят – нельзя умирать вместе с каждым пациентом. Вы степень риска вообще-то осознаете?

Вадим понимал, что рискует. Но это если докопаются. Тогда можно будет и под дурачка сработать. Как в первые годы адвокатствования. Все равно ничего лучшего не вырисовывалось.