Командовать парадом буду я!

Дима начал было хохмить, но, получив по мозгам от Вадима, заткнулся. Оля с подругами планами на вечер не поделилась. И стеснялась, и сама еще не была уверена, что решится. Однако решилась.

Внезапно проявившиеся робость, тактичность и заботливость, доходящая до слащавости, к концу пребывания в доме отдыха начали раздражать Лену. Не признаваясь самой себе, она ждала от Вадима большей настойчивости. Ну не самой же предлагать ему быть смелее! Решила дождаться приезда в Москву и убедиться в подозрении, что рассказ – выдумка и что с этим романтиком каши не сваришь.

Когда Лена, приехав к Вадиму – заспанная после раннего подъема в доме отдыха и не проснувшаяся в промерзшей электричке и переполненном душном метро, – прочитала рассказ, сон как рукой сняло. Странное ощущение. Лена привыкла, что ее любят родители, не удивляло и внимание мальчиков – понимала, что красива, и привыкла к их влюбленности. А сейчас… О ней написали. Она – героиня. Если и не богиня, то, как минимум, дама сердца из рыцарского романа. А рядом – сочинитель. Смотрит на нее, как кролик на удава, и ждет приговора. В глазах страх, дышит прерывисто. И носом шмыгает. Детский сад.

Лена непроизвольно потянулась к Вадиму, прижалась к нему, прошептала:

– Ты такой хороший! – и начала целовать.

Вадим не то чтобы ответил на ее поцелуи. Скорее, не стал сопротивляться.

Лена собралась домой. Попросила дать рассказ – для мамы. Вадим не возражал, но с условием возврата. Вызвался проводить, ведь Лена с лыжами. Она согласилась, но только до метро. Хотелось побыть одной и подумать. Назавтра рано утром родители уезжали к друзьям в Польшу, времени поговорить с мамой оставалась немного.

Мама была погружена в сборы. Ну, очередной роман у дочки. Не первый и не последний. Конечно, история с рассказом забавна. Но ни о каких серьезных отношениях на перспективу с мальчиком-студентом речи, с точки зрения мамы, быть не могло. И вообще, сейчас не до того! Надо собираться в Польшу! Должна же понимать, взрослая!

– Ах, взрослая? – вскинулась Лена. – Ах, не до того? – обиделась гордая красавица. – Ну хорошо!

Она сказала, что пойдет гулять, вышла на улицу и из автомата позвонила Вадиму:

– Привет!

– Ой, привет! Впервые слышу твой голос по телефону!

– Ладно, оставим это. Хочешь завтра приехать ко мне на ночь?

Вадим обомлел. Неужели не ослышался?

– А сейчас можно?

– Сегодня родители еще дома. А завтра утром уезжают. Оставляют меня одну. Я ведь уже взрослая! – с интонацией, непонятной для Вадима, сказала Лена.

– Понимаю. Приеду.

Прошел месяц. Лена с Вадимом встречались ежедневно. Жизненный график Вадима превратился во все больше скручиваемую пружину. Не было ни дня, когда бы он успевал сделать намеченное. Три работы, институт, Лена… Родители стали волноваться, что ближайшую сессию Вадим завалит. Но чем помочь? Только одним – когда Вадим деликатно намекал родителям, что те давно не ходили в кино или театр (обычно напоминания случались через день и, разумеется, каждую субботу и воскресенье), те безропотно отправлялись либо к друзьям, либо погулять, либо действительно в кино или театр. Иногда по третьему разу на один фильм.

Михаил Леонидович шутил, что теперь он понимает, как можно возненавидеть искусство… И почему Ленин придавал именно кино такое значение – в больших количествах оно быстро оглупляет человека… Илона предположила, что именно поэтому. Муж ехидно заметил, что обязательно поделится ее точкой зрения со своей мамой.

– Тебе мало проблем? – всерьез спросила Илона. – И, кстати, хватит все время стравливать мам на политической платформе. Это в конце концов не гуманно по отношению к ним обеим.

– Ну, твоя-то мама кинотеатры своим вниманием не балует, – примирительно попытался закруглить опасную тему Михаил Леонидович.

– А что ей там смотреть? «Кавказскую пленницу?»

– Так ведь Эфрос или Товстоногов кино не снимают. – Он специально упомянул имена кумиров своей жены. Да и сам, добавляя Любимова, считал их лицом советского театра. По которому власть почему-то так любила периодически отвешивать увесистые пощечины.

Следующие полчаса Осиповы-старшие обсуждали состояние современного искусства в родном отечестве. Пришли к выводу, что столицей свободного творчества в нем все явственней становится Тбилиси…

Как-то Лена вскользь сообщила, что мальчик, хоть раз не проводивший ее до дому, перестает для нее существовать. Вадим намек понял, и, хотя ненавидел этот ритуал, терпеливо выполнял его. К тому же в подъезде ждал прощальный поцелуй. Но как тяжко потом час тащиться домой, вспоминая, что осталось несделанным из запланированного на день, и прикидывая, когда можно будет лечь спать.

Однажды после прекрасных полутора часов, проведенных у Вадима дома, пока родители в который раз понижали свой культурный уровень в ближайшем кинотеатре, он доехал с Леной на метро до ее станции. А на остановке автобуса, на котором до дома Лены оставалось ехать минут двадцать, сказал, что должен возвращаться. Взбешенная Лена вскочила в автобус, не повернувшись и не помахав Вадиму рукой.