Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

Жёсткая решительность капитана сплотила отряд. Люди шли всю ночь, подталкивая пушку, которую с трудом тянули две лошади. На пути попался крохотный хуторок, где удалось отдохнуть в тепле.

Хозяева прятали в дальнем сарае трёх овец и козу. Капитан распорядился зарезать овец, накормить солдат и захватить часть мяса в дорогу. Козу оставил хозяевам.

— У вас двое детей, им нужно молоко.

Оглядел двух женщин и спустя час приказал привести одну из них к нему в комнату.

— Раздевайтесь, фрау, — устало приказал он. — Я солдат, и после всех этих боёв мне требуется женщина.

Ночью он отпустил её. Солдаты, ожидавшие своей очереди, изнасиловали молодую женщину. Такая же участь постигла и пожилую родственницу хозяйки. Бодрые после отдыха и сытной еды, немцы уверенно двигались на запад. Оружие было почищено, к пушке имелось полтора десятка снарядов, а до своих оставалось два-три перехода.

На капитана-артиллериста смотрели с надеждой. В тёплой куртке, с автоматом, уверенный в себе, он шагал во главе отряда. Впереди двигалась разведка, шансы вырваться из окружения увеличивались с каждым днём.

Внезапно ситуация изменилась. На войне такое случается часто.

Танки комбата Шестакова стояли на значительном удалении друг от друга, перекрывая участок более восьми километров. Оборонительной линией это было назвать трудно. Достаточно уничтожить или вывести из строя одну-две машины, и в образовавшуюся брешь могла прорваться под покровом ночи целая бронетанковая группа или мотопехотная часть.

У комбата Шестакова не было резервов. Вдалеке громыхала артиллерия, шло наступление наших войск. Шестую армию Паулюса сдавливали, теснили к развалинам Сталинграда, основному опорному узлу немецкой группировки. На этом последнем этапе грандиозной битвы все силы были брошены на разгром врага.

Верховное главнокомандование Красной армии и сам Сталин не ожидали, что ликвидация Сталинградского котла продлится так долго. Из Берлина шли приказы Паулюсу держаться до последнего. Подогревая его тщеславие, Паулюсу внушали, что 6-я армия отвлекает на себя огромные силы русских, перемалывая в упорном сражении целые дивизии противника.

В те дни окружённая группировка всё ещё надеялась, что придёт помощь. Хотя перемалывались полки и дивизии Паулюса, а удары русских усиливались. За одну неделю январского наступления территория, занимаемая противником, уменьшилась вдвое, но ожесточённость оборонительных боёв не ослабевала.

Отряд немецкого капитана-артиллериста остановился в километре от обнаруженной разведкой зенитной батареи. Ввязываться в бой с зенитчиками капитан не планировал, но обстановку усложняла «тридцатьчетвёрка», стоявшая неподалёку от батареи.

Капитан принял решение обойти батарею, сделав крюк в три-четыре километра. Но вскоре разведчики доложили, что впереди стоят в засаде ещё два танка. Крюк увеличился до восьми километров, но в лунном свете разведка разглядела ещё одну «тридцатьчетвёрку» ипехотный пост с ручным пулемётом.

Капитан видел, что его люди нервничают. Многие обморозили лица, пальцы. Наиболее обессиленные тайком выбрасывали боеприпасы — лишняя тяжесть. И тут на пути эти танки. Можно было лишь гадать, как далеко тянется их цепочка. Действовать надо было именно сейчас, ночью. В дневное время от русских «панцеров» встепи не спасёшься.

Капитан был опытным командиром, но у него тоже не выдержали нервы. Шагать неизвестно куда, с риском угодить на минное поле? Лучше прорваться с боем, имея в запасе часа два до рассвета.

Иронией судьбы стало то, что «тридцатьчетвёрка», которую приказал уничтожить немецкий капитан, была последней в цепочке. Но его солдаты шли из последних сил, уже не веря в благополучный исход. Встряхнуть, заставить их продолжить путь мог только успешный прорыв. Получив приказ, люди зашевелились, приготовили к бою оружие.

Противотанковую пушку установили на расстоянии шестисот метров от русского танка. Ближе приближаться было опасно. Но даже на таком расстоянии подкалиберный снаряд с вольфрамовым наконечником пробивал броню толщиной семьдесят миллиметров.

Точному выстрелу могла помешать наклонная броня «тридцатьчетвёрки», от которой часто рикошетили снаряды этого калибра. Чтобы наверняка прикончить русскую машину, капитан послал четверых опытных солдат с противотанковым гранатомётом. Им предстояло подползти на сто метров и открыть огонь первыми.

— Хватило бы и двоих, — нервничал обер-лейтенант. — Русские могут их заметить.

— А может, вы рискнёте сделать это в одиночку? — с сарказмом отозвался капитан. — У сапёров осталась магнитная мина. Подползёте, закрепите её на броне, и все дела. Русских танкистов добьёте из автомата.

— Я не специалист, но в бой пойду со всеми.

— А куда вы денетесь! Трусов я буду расстреливать лично.

Это был танк командира второй роты Родиона Соломина. Двадцатичетырёхлетний старший лейтенант, воевавший с февраля сорок второго года, имел достаточно опыта, а экипаж чётко знал свои обязанности.