Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

Дежурили по два человека. Кроме того, недавно заступило боевое охранение десантников, их пост располагался в ста шагах впереди. Получилось так, что четверо гранатомётчиков ползли прямо на пост.

Унтер-офицер первым заметил опасность и дал знак остальным неподвижно замереть в снегу. Пост, двое молодых десантников, пока не видел гранатомётчиков, но если в люк высунется танкист, то с высоты двух с половиной метров он сразу разглядит опасность. Времени на раздумья не оставалось.

Наводчик башенного орудия появился в открытом люке именно в этот момент. Унтер-офицер разглядел автомат в его руках и дал короткую прицельную очередь из своего МП-40. Одновременно выстрелил из карабина его помощник.

Тяжело раненый сержант успел дать ответную очередь и сполз вниз. В сторону десантников стреляли сразу двое солдат, не давая им поднять головы, а унтер-офицер, подхватив гранатомёт, бежал к «тридцатьчетвёрке».

Родион Соломин, проснувшийся при первых же выстрелах, откинул второй люк и открыл огонь из трофейного автомата. МП-40 с его коротким стволом не обладал хорошей прицельностью, а унтер-офицер умело уклонялся от пуль.

Старший лейтенант отбросил МП-40 и, нырнув в люк, дал длинную очередь из башенного пулемёта. Унтер-офицера опрокинуло в снег, но даже с перебитой ногой он успел нажать на спуск гранатомёта.

Кумулятивный заряд угодил в гусеницу, разорвав звенья и оплавив вспышкой ведущее колесо. Десантники и трое немецких сапёров схватились врукопашную. Десантник постарше очередью из ППШ свалил одного из сапёров, но получил в ответ сразу несколько пуль.

Второй боец из десантной роты в спешке выронил диск. Рослый восемнадцатилетний парень, увидев окровавленное тело товарища, бросился вперёд:

— Серёгу убили, я вас, бля, сейчас…

Приклад ППШ обрушился на голову сапёра и переломился. Второй сапёр лихорадочно дёргал затвор карабина, но получил удар казёнником. В этот момент раздался приглушённый выстрел 50-миллиметровки. Подкалиберный снаряд пронёсся искрящимся огненным веретеном, заставив десантника броситься в снег. Танк дёрнулся от удара. Раскалённый вольфрамовый наконечник пробил лобовую броню и врезался в боеукладку.

Старший лейтенант Соломин дотянулся до открытого люка и с трудом выбрался наружу. У него была исковеркана нога выше колена, толчками вытекала кровь. Механик-водитель тащил тело командира подальше от горевшего танка.

Молодой десантник тоже пятился назад, глядя, как из открытых люков выбиваются языки пламени.

— Ребята… как же это?

— Беги сюда, — позвал его механик-водитель. — Погибли ребята.

— Сейчас.

Он осмотрел тело напарника, забрал его автомат и перехватил взгляд немецкого сапёра, упрямо тянувшего к себе карабин.

— Серёга погиб, а ты живой?

Одновременно с автоматной очередью рванули снаряды в башенной боеукладке Т-34. Башню опрокинуло на снег. Через несколько секунд взорвались остальные заряды, перекосив опорную плитку. Унтер-офицер с перебитой ногой пытался отползти, но руки не слушались, а сознание меркло.

В ночи, среди заснеженной чужой равнины, огромным костром горел русский танк. Но как далеко отсюда было до родной Вестфалии с её ухоженными лесами и сказочными озёрами… неужели жизнь кончается?

Отряд немецкого капитана действовал как единый слаженный механизм. Слабые забыли о своих ранах и обморожениях, пулемётчики и офицеры бежали впереди. Артиллеристы уже прицепили пушку к постромкам и подгоняли лошадей. Надо как можно быстрее пересечь оборонительную линию и раствориться в темноте.

«Тридцатьчетвёрка» Савелия Голикова была ближе всех к прорывавшейся немецкой группе. Тем не менее, расстояние было велико, около километра. Лейтенант выпустил несколько осколочных снарядов, пулемётчик опустошил четыре диска. В темноте на таком расстоянии огонь был малоэффективен. Но покидать своё место в оборонительной линии Голиков не имел права, пока не последует приказ командира роты Соломина.

Танк Родиона Соломина горел. В отблесках пламени мелькали тёмные фигуры бегущих немецких солдат. Они рассыпались по степи и были еле заметны.

— Андрей Николаевич, — связался он с комбатом. — Танк товарища Соломина вовсю полыхает, связаться с ним я не успел. Разрешите двинуть наперерез фрицам. Уйдут, сволочи! И проверю, может, из экипажа кто уцелел.

— Оставайся на месте. Возможно, это всего лишь передовой отряд. Веди пулемётный огонь, а снаряды побереги.

— Вас понял, остаюсь на месте.

Рация отключилась. Оба пулемёта «тридцатьчетвёрки» посылали в темноту трассирующие очереди, но немцы уходили всё дальше, не обращая внимания на убитых камрадов, оставшихся в снегу.

Механик-водитель горевшего танка отчётливо видел бегущие фигуры, но стрелять не рискнул. Что толку от трофейного автомата МП-40? Обозлённые фрицы прикончат его в момент. Если комбат Шестаков найдёт нужным, он подошлёт пару «тридцатьчетвёрок» иприкончит гадов.

Но Шестаков ждал данных своей разведки. Из темноты вынырнул лёгкий танк Т-70, из него выпрыгнул младший лейтенант и доложил:

— Кроме этой группы, фрицев поблизости не видно.