Комбат против волчьей стаи

— Твое здоровье, майор, — поднеся к губам стакан, четко произнес Щукин и залихватски осушил крякнул, попытался занюхать рукавом, но взглянув на голую вымытую руку, понял, что не удастся.

— Ешь, еда же есть, закуски хватает.

Зазвонил телефон, Комбат взял трубку, нажал кнопку.

— Слушаю, — бросил он в микрофон.

— Это я Иваныч.

— Еще раз, здоров, Андрюха.

— — Ты, что ли, в метро заваруху устроил? — послышался бодрый голос Подберезского, бодрый, но немного напряженный.

— Щукин у меня, приезжай, Андрюха.

— Так я и знал, твоих рук дело. Через полчаса буду, держи его, не пускай.

— А он никуда и не просится. Ему у меня нравится, водка есть, закуска тоже и, вообще, Андрюха, он оказался боевым мужиком.

— Да, я офицер, — бросил Щукин.

— А теперь послушай меня. Ты поел?

— Да, поел.

— Будь внимательным, ты знаешь, что тебя подставили.

— Догадываюсь, если Тормоз хотел меня прикончить.

— Расскажи мне все по порядку, все, что знаешь.

— А тебе зачем?

— Честно сказать? — Комбат придвинулся к Щукину.

Тот насторожился.

— Как хочешь.

— Погибли мои друзья, идем покажу.

Комбат со Щукиным перешли в другую комнату.

— Видишь, вот этого и вот этого. Это — Сергей, а это — Павел.

— Так они же похожи. Ну как две капли воды.

— Да, они были братья. Представляешь, Щукин, они весь Афган со мной прошли, в моем батальоне, и живы остались. Каждый день головы под пули подставляли, а здесь в мирное время и еще восемь человек вместе с ними бандиты прикончили.

— Эти, да? — приблизившись почти вплотную к фотографии, пробормотал капитан Щукин. — Жалко, конечно, пацанов, но я-то причем.

— А их наняли в охрану, сопровождать груз, заказанный от фирмы «Долида». А ты ее основатель, так сказать хозяин. Это тебя сейчас милиция ищет.

— Я? Я никакой груз не заказывал. Ты что? Какие перевозки, какие ребята? Майор, да я их вообще в первый раз вижу, и тебя, кстати, тоже.

— Ты тоже в этом виноват.

— Что ты несешь? Причем здесь я?

— Десять человек из охраны и еще три шофера.

— Какие десять человек? Я здесь не при чем, я пойду.

— Стой, стой, Щукин. Давай разберемся, давай поговорим, как офицер с офицером.

— Да не хочу я говорить ни о чем. Ничего я не знаю. Мне дали денег, завели в исполком, или как это теперь называется, в префектуру, что ли, фирму зарегистрировали, я подпись поставил, где сказали. Да и думать про это забыл.

— Вот видишь, где это всплыло? Делов наворотил, деньги никогда, Щукин, просто так не дают.

— Почему не дают? Вот мне же дали, и в метро дают.

— В метро? Дают просто так? Не думаю, наверное, не просто так, а за бороду клочковатую, да за китель грязный с орденом и медалями.

— А у тебя-то хоть награды есть?

— Есть, не волнуйся. — сказал Комбат, — только я их каждый день не ношу и не показываю каждому встречному поперечному.

— Нет у тебя ничего.

Борис Рублев понял, что на этого человека единственное, что может подействовать — так это награды, потому что цену им не забыл.

Рублев спокойно подошел к шкафу, вытащил свой мундир и, не снимая с вешалки, показал Щукину. Тот даже ойкнул:

— Мать твою! — хлопнул в ладоши Щукин, приблизился.

— Руками не трогать! — сурово сказал Комбат.

— Ну-у, ты мужик видный, — протянул Щукин, — а почему только майор?

— Это другая история. Когда-нибудь расскажу, если жив останешься. А жив ты останешься, пока будешь рядом со мной.

— Ну, десантник, и медалей с орденами у тебя!

Что, тоже в Афгане?

— В Афгане, в Афгане, мать его так!

Расчет Комбата оправдал себя на все сто. Теперь Щукин готов был повиноваться Рублеву беспрекословно, понимая, что перед ним не просто какой-то засранец с улицы, а настоящий боевой офицер, не потерявший своего достоинства и не спившийся, как он.

— Я тебе, слушай, все расскажу. Да кстати, как тебя зовут?

— Борис Рублев.

— А я Семен Щукин.

Мужчины пожали друг другу руки, пожали крепко, по-настоящему, как положено.

— Пойдем, Борис Рублев, будем разговаривать, Ты уж меня прости, откуда я знал, кто ты. Думал просто так, бандит какой-нибудь, м.., лицо у тебя суровое, — Щукин хотел сказать «морда», но понял, что это слово будет здесь неуместно. И принялся рассказывать все, что он зная.

К приезду Подберезского Комбату было уже все известно, вернее, было известно то, что знал Щукин.

— Не густо, — сказал Комбат.

— Я рассказал все, что знаю и видел. Тормоз меня в префектуру водил, уговаривал, там его знают, уже были готовы к встрече.

— От Тормоза толку никакого, его, наверное, до сих пор от поезда отскребают, а поезд моют, — вставил Андрей Подберезский.

— Слушай, Рублев, вот еще.., знаешь, — Щукин оживился, — у тебя закурить нету?

— На, кури.

Щукин закурил, зажигалка дрожала в его руках, дрожала и сигарета.

— Не знаю, не знаю, — пробормотал Щукин, — может, вот что тебе поможет. Ведь у Тормоза тоже начальник есть, а то что тот тип начальник, это как дважды два. Когда мы подъехали, возле префектуры уже стояла хорошая машина, новая — «фольксваген-гольф», в ней сидел мужик. Тормоз сразу к нему побежал, не ждал пока тот подойдет, а сам бросился со всех ног. А когда вернулся, то уже с деньгами, наверное, ему мужик дал.