Комбатанты (СИ)

Следовало к нему подлизаться. Чтобы извлечь из кого-то пользу, надо делать вид, что пользу извлекает он. Мне, раздолбаю, катастрофически не хватало теоретической подготовки, я же не предполагал, что вправду нужно учиться, а не просто так время проводить на папины денежки. Вот и оказался тут как девственник на ложе, когда не знаешь куда вставить и как, хотя и понимаешь — что, потому что оно само за себя говорит.

— Ладно, — буркнул светлый. — Сиди, только не ломай ничего.

Я плюхнулся на обширный диван, заняв его весь задницей и крыльями. Показалось мне, что не так уж златокудрый недоволен вторжением в его личное пространство, как хотел показать. Я поразмыслил. Зубрил и отличников нигде не любят, а кое-где ещё и бьют — дело в этом? Вряд ли много приятелей было у особи, вечно торчащей в информационном поле. Поддразнивая его, я неправильно начал обработку, скорее всего, он вообще плохо понимал, что шутки могут быть милыми, а не только злыми. Надлежало действовать со всей душой, ну если предположить, что она у меня есть.

Когда парень вместо того, чтобы таскаться за девушками, корпит над книжками, он, скорее всего, любит учиться, а следовательно, и школить других. Для меня аномалия выглядела странно, но я знал, что всё в этой жизни можно так или иначе пристроить к делу. Я сказал проникновенно:

— Понимаешь, мне очень стыдно, что я такой необразованный. Получается, что тебе, по сути, навязали обузу.

Он подозрительно набычился, ноздри раздул, пытаясь по запаху определить подставу. Бедный Ари! Крепко же ему прилетало от своих предвечерних собратьев! Вот вам и светлые — такие же разгильдяи и мошенники как наши, только обставляются красивее.

Я продолжал быстро, пока он не успел зачехлить разум привычным недоверием ко всем, кто не такой паинька как он:

— Помоги мне, пожалуйста, наверстать утраченное. Я ведь не ведаю толком что должен знать в целом, где там беспокоиться о деталях.

— Ты хочешь, чтобы я научил тебя нашей профессии?

Столько изумления проступило в голубых как небо глазах, что я мысленно ругнулся! Кажется, перегнул палку, и она обещала треснуть. Похоже я крупно промахнулся. Разумеется, не нашлось бы на свете и во тьме дурака, согласного задаром вставлять квалификацию в болвана, не потрудившегося сделать это собственноручно. Следовало начинать атаку издали, просить сначала малого. Как люди говорят: дай воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде. Смотри-ка ты и у смертных есть чему поучиться, те ещё, похоже, мошенники, надо иметь в виду на будущее.

Между тем ошеломлённость на благообразном лице сменилась другим выражением — задумчивой решимостью что ли. Я с любопытством ждал результатов своего рискованного эксперимента.

— Хорошо! — сказал Аргус. — Я согласен, но у меня есть условия!

Ага, сделка! Этот подход мне был понятен и, значит, вполне устраивал, любопытство разгорелось: что же всесветлый он потребует от тёмного меня?

— Говори!

— Ты будешь слушаться! Если я велю выучить это и это, ты делаешь в срок, а если нет, я тебя наказываю.

Вот тут я завис.

— Прости, что?

Мы оба, насколько я понимал, ощущали недоумение, словно общались на разных языках, хотя пользовались практически одним — человеческим. Так всегда бывает, когда принимаешь под своё крыло расу разумных существ. Их речь и обычаи проникают в подвалы сознания сами собой, и взять нужное слово или понятие не представляет сложности.

— Тебя никогда не наказывали? — спросил он шёпотом.

Я мотнул башкой, отдавая себе отчёт в том, что это тоже человеческое движение, значит, сокуратору вполне понятное.

— Я слышал, что это значит: лишение неких благ или использование в качестве возмездия боли, унижения, позора, но сам никогда не испытывал.

— Тебе даже от родителей не влетало? — продолжал он социальный опрос.

— Конечно, нет. Мама меня любит, а отец — банкир, если пользоваться людскими определениями. Денег у него много, а свободного времени мало. Бывало погладит по голове, наделит малой толикой своего имущества и снова исчезает в энергетических сферах.

— И вот так всегда?

Я честно поразмыслил.

— Иногда казалось, что он не прочь мне всыпать, но стоило маме нахмурить брови, как событийный ряд тут же восстанавливался, а толика становилась даже жирнее. А у тебя было не так?

— Меня держали в строгости, — уныло ответил он. — Я из небогатой семьи, вероятно, родители считали, что лишь упорный труд поможет мне подняться в высшие сферы.

— Ну сработало ведь, раз ты очутился в паре со мной.

Судя по тоскливому взгляду, брошенному на героического напарника, преимущество казалось ему сомнительным. Я решил не обращать на это внимания. Мои предки обосновались на самой вершине иерархии тёмных и распоряжались там как хотели. Я не скрывал семейного статуса, но и не кичился им — жил своей жизнью.

Внезапно мне в голову пришла любопытная мысль:

— Слушай, светлый, а ведь это по сути своей игра. Если я справляюсь с твоим уроком, я молодец, а налажаю, ты лишишь меня какого-то преимущества или причинишь страдание. Это разогреет мою кровь! Я согласен!

Он изучил меня долгим взглядом.