Комбикорм для птицы счастья

Честно сказать, ни Платон Данилыч, ни его жена Елена Павловна особой любви к внуку не испытывали: не находили в нём ничего общего с единственным и долгожданным сыном Павлушей. Никогда прямо не обсуждая эту тему, оба считали Женькиного  Максика нагулянным.

Однако Пашка сына любил, прозрачных намёков не понимал и добрых советов не слушал… Вон, дремлет красавец, привалившись к боковому стеклу. Распустил губёшки…Богатырь!

На сердце Платона Данилыча потеплело.

А вот Максимка был мелок, тщедушен и как две капли воды походил на нелюбимую сношеньку. Потому и не горевали особо, когда однажды заявилась она к ним в дом и потребовала отдать сына, объявив, что ждут его совсем другие перспективы, недоступные в их заштатном городишке. За воротами сверкала серебристым глянцем новая иномарка.

Отпустили. Хорошо, Пашки в тот момент дома не было…

* * *

Катерина  продрогла до костей. Мимо спешили люди, останавливались и отъезжали автобусы, но никому не было до неё дела. Совершенно!

Наверное, Катя так бы и замёрзла, но нестерпимо захотелось в туалет. По-маленькому. Прислушалась к себе и поняла: помереть вот так, в луже собственной мочи, она не готова.  Словно вынырнув из глубины на поверхность, огляделась: метёт, темно и пусто, ни людей, ни машин. И всё же решила: лучше всего пристроиться среди молодой сосновой поросли через дорогу.

С трудом разогнула затёкшую спину, шаркая подошвами по обледеневшему асфальту, побрела к дороге и ступила на скользкий поребрик…

* * *

- А, чтоб тебя… - Платон Данилыч резко вывернул руль, уходя от столкновения: показалось, прямо из бурана метнулась под колёса неясная тень,  и остановил машину.

- Паш! Пашка! Просыпайся!

- А!.. Что?.. Уже приехали? - заоглядывался тот.

Не отвечая, Платон Данилыч вылез из машины, обошёл её сзади. В красном свете габаритных огней рассмотрел лежащую на спине женщину, которая, тоненько поскуливая, сучила ногами. Кинулся на помощь,  краем глаза отметив на свежем снегу отпечатки протекторов своей машины: слава Богу, не задел! Значит, просто поскользнулась!

* * *

- Девушка! Девушка! - Платон Данилыч слегка похлопал незнакомку по щекам.

- Пашка, да иди ты уже сюда! Доктор, блин! Помогай! Я беру за плечи, ты - за ноги.

Платон Данилыч приподнял девушку, капюшон  свалился, ветер подхватил и заполоскал лёгкую прядь волос, красную в свете габаритов.

- Ёлкина? - Пашка с сомнением вглядывался в застывшее лицо.

Девушка приоткрыла глаза,  глянула на Пашку безразлично.

- Катька Ёлкина! Ну, ни фига себе!

- Знакомая что ли?

- Дак учились вместе. Помнишь, в шестом классе  у неё родители пропали - геологи. Бабка одна воспитывала. А пару лет назад и бабка померла.

Так, переговариваясь, они затолкали Катерину на заднее сидение и  врубили отопление на полную мощь.

- Блин, скажи кому - не поверят! - крутил головой Пашка.

- Да чего уж тут необычного? Прикамск - город маленький. Ты вот скажи, что нам сейчас с ней делать? Кого вызывать, скорую или полицию?

- Не надо полицию, - прошелестела с заднего сидения Катька, - и скорую не надо. Я домой хочу… - и беззвучно заплакала.

- Ладно, едем домой, - с облегчением решил Платон Данилыч, - а то мать нас, поди, уж потеряла.

Катька удовлетворённо  вздохнула и закрыла глаза…

* * *

На пороге дома их встретила Елена Павловна, миловидная улыбчивая женщина.

- Ой, а я вас знаю! - удивилась Катерина.

Женщина сверкнула ямочкой на  щеке:

- Да меня весь Химкомбинат знает: я ж, почитай, всю жизнь в столовой работаю, как с училища пришла. На заведовании – только два года. А до этого и на раздаче стояла, и в столе заказов. А ты  наша, комбинатовская?

- Мам, - да это ж Катька Ёлкина из нашего класса.

- Ну и ладненько! Давайте за стол.

* * *

Катерина словно вернулась в детство, в то беззаботное время, когда её родные и любимые были живы, и все они вместе – счастливы.

Никто  ни о чём её не расспрашивал, Елена Павловна была предупредительна и ласкова: поила травками  от простуды, потчевала мочёной брусникой и мёдом. Пашка, который работал фельдшером на скорой сутки через трое, сидел дома и развлекал её воспоминаниями о школьных дурачествах.

Через пару дней Катерина совсем оклемалась. Пора было собираться: не может же она бесконечно сидеть на шее этих милых, но, в сущности, совершенно посторонних людей. Да и Паше завтра на дежурство. Вот только возвращаться в свой пустой дом, к тюкам с барахлом и ко всему тому, что узнала она про Тимура, а, может, и к самому Тимуру, если он за эти дни вдруг заявился, не хотелось до тошноты, до дрожи в коленках. Катерина  лихорадочно искала и не могла найти повод остаться…

* * *

В свою очередь, старшие Ракитины, ворочаясь бессонными ночами на широкой супружеской кровати, сначала каждый по отдельности, а потом совместно начали строить планы по устройству будущего единственного и любимого сыночки. Родители видели, как Пашка оживился и приободрился с появлением Катюши. Безвылазно сидел дома, с энтузиазмом рвался помогать отцу по хозяйству.