Комбинат

— Знаете, я вообще не поклонник Фройда, — сказал Селиванов, — но он считал, что склонность к гигантизму имеют те, кто комплексует из-за собственных проблем в половой сфере. Так вот впечатление, что Россия — это страна импотентов. Не только в медицинском смысле.

— Узнаю хлесткий стиль журналиста Селиванова, — улыбнулся Васильчиков, — но, к сожалению, нам придется прервать дискуссию. Сейчас будет станция.

Поезд замедлял ход. Вновь без стука открылась дверь, и в купе вошли двое долговязых типов в одинаковых кепках. Они определенно не были братьями, и все же чрезвычайно походили друг на друга.

— На всякий случай хочу предупредить, что кричать смысла нет, — сказал Васильчиков. — Во-первых, в вагоне нет никого, кроме нас. А во-вторых, даже если бы вас кто-то и услышал, вы ведь не думаете, что он вам поможет?

— Да уж, — скривился Николай, — реакция на крик «Помогите!» в России — это запереться на все замки, забиться в угол и молиться, чтобы пронесло.

— Что, в общем, не лишено оснований, — заметил Васильчиков не столь благодушным тоном, — ибо может и не пронести. Не думаю, что нам кто-то попытается мешать, но если вы вдруг привлечете чье-то внимание, нам придется взять с собой и его… вы ведь этого не хотите?

Кепчатые подхватили Николая под мышки и подняли, затем забросили его руки себе на плечи. Стоять он по-прежнему не мог и бессильно повис между ними. Для тех, кто увидит это издали, если таковые найдутся, картинка будет до тошноты знакомой и обыденной — друзья транспортируют упившегося в стельку товарища… Взгляд Селиванова упал на оставшийся на столике мобильник. Васильчиков заметил это.

— Это поедет дальше, — любезно пояснил он. — С него даже сделают пару звонков голосом, похожим на ваш. В конце концов его найдут в совершенно другом городе в сотнях километров отсюда. Искать вас в Красноленинске не будет никто.

Николай подумал про разряженный аккумулятор — но, впрочем, едва ли это помешает их планам. Зарядят, как только понадобится. Васильчиков поднял его сумку и повесил себе на плечо — на старике она смотрелась немного комично — затем нахлобучил шляпу и первым вышел из купе. Не получив никакого предостерегающего знака, кепчатые потащили Николая следом.

Коридор был, разумеется, пуст, и Селиванов не сомневался, что насчет пустого вагона ему сказали правду. За окнами медленно проплыл одинокий фонарь. Они оказались в тамбуре как раз в тот момент, когда поезд остановился. Проводницы нигде не было. Васильчиков открыл дверь сам. Снаружи была холодная ночь, пустая и бескрайняя, как Россия.

Николая выволокли на безлюдный перрон, погруженный во мрак практически по всей длине, и потащили к лесенке, спускавшейся с конца платформы. Поскольку вагон был последним — теперь Николай понимал, что это не случайно — это не заняло много времени. Дождя не было, но в воздухе все равно чувствовалась какая-то вечная, не просыхающая сырость. За исключением пары фонарей у обоих концов платформы, нигде не было видно ни единого огня. Это был, очевидно, не город, а какой-то совсем мелкий полустанок; по другую сторону того, что в более солидном месте назвали бы привокзальной площадью, во мраке угадывались беленое здание типа сельмага (а может, и почты), под двускатной крышей и с единственным, ныне закрытом ставнями, окном на фасаде, слева от него высокий дощатый забор, справа — больше похожий на пустырь двор, где среди куч земли и мусора стоял старый грузовик, еще правее, через улицу — типично деревенские домики, также погруженные во тьму.

Николая поволокли налево, к дожидавшейся на краю «площади» машине. Это была светлая (насколько можно было понять в темноте) «Волга» с забрызганным грязью номером. Прежде, чем впихнуть его на заднее сиденье, кепчатые завели его по-прежнему бессильные руки за спину и защелкнули наручники. Один из них — Николай так и не понял, кто именно — не погнушался при этом снять с него часы.

— Здоров, командир, — весело обернулся к пленнику водитель. — Что ж ты на ночную работу меня вызвал, а сам уехал, не попрощавшись?

— И ты тоже… — устало произнес Николай, с отвращением глядя на довольно лыбящегося Сашку.

— Говорил ведь я тебе — не лезь в это дело, — ответил тот. — Говорил или нет? Ну а теперь уж извиняй. Хотел на комбинат — будет тебе комбинат. Мне что, работа привычная…

— Хреново тебе, видать, хозяева платят, — мстительно заметил Селиванов. — Все мне на жизнь плакался, сотенные выклянчивал.

— Ну а что ж? — не смутился Сашка. — Копеечка к копеечке, лишней никогда не бывает… а тебе по-любому уже не понадобится.

— Ладно, поехали, — распорядился Васильчиков, устроившись на правом переднем сиденье.

Машина проехала мимо покосившегося забора, миновала какое-то полуразрушенное двухэтажное здание и выскочила на пустынное ночное шоссе.

— До полуночи успеем? — спросил Васильчиков.

— Чо уж там не успеть, — ответил Сашка, выжимая газ. — Дорога свободная.

— Что, это обязательно делать в полночь? — подал голос Николай.