Комбинат

Позади хлопнула дверь — очевидно, кепчатые ушли, не дожидаясь конца транспортировки. Николай был один в этом коридоре без единой двери и окна, но сделать не мог ничего — только идти туда, куда его волокла равнодушная машина. Он понял, что над ним сейчас — кабинеты внешнего круга, где в дневное время самые обыкновенные служащие, преимущественно женщины, стучат на машинках, заполняют ведомости, подшивают к делу те же накладные на доставленное «сырье»… демонстрируют подругам платья и прически, пьют чай с тортом, отмечая разводы и дни рожденья… Слышны ли там крики отсюда? Вряд ли. Скорее всего, здесь хорошая звукоизоляция. А если даже и слышны — это ничего не меняет.

Цепь дотащила его до двустворчатых дверей со щелью посередине; другие — пустые — кандалы бились об эту щель и протискивались внутрь. Николаю ничего не осталось, как продолжать идти вперед и открыть двери собственным телом. Едва он вошел внутрь, механизм остановился.

На сей раз он оказался в коротком и более широком коридорчике, игравшем, вероятно, роль тамбура перед средним кругом. Света здесь было больше. У стены справа стоял человек, и это не был ни охранник, ни узник.

— И вы тоже? — поразился Николай, хотя ему казалось, что он уже исчерпал возможность удивляться.

— Я ведь говорил, что охотно побеседую с вами снова, — ответил отец Никодим. Он был в своем полном облачении, с наперсным крестом, а справа от него на квадратном столике стояла чаша с водой, из которой торчала рукоять кисти.

— Вы, православный священник, участвуете в… языческом ритуале? Для вас же это смертный грех!

— Наши земные перегородки не доходят до бога, — ответил поп. — Не важно, под каким именем — или именами — мы его чтим. Важно лишь хранить веру и верность, ибо верные будут вознаграждены. Христианство ведь, на самом деле, не отменило жертвоприношение — напротив, оно все строится вокруг идеи жертвы, закланной жертвы… И я говорю не только о жертве Христа и таинстве евхаристии. Вспомните — бескровная жертва Каина была отвергнута, когда же он принес жертву кровавую, было сказано — всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. Этот момент обычно неверно интерпретируют…

— Они убили вашу дочь. Вы знаете об этом? Сегодня. Те, кому вы служите, убили Марину, чтобы она не лезла в их делишки!

— Моя дочь согрешила и понесла наказание, — ответил Никодим печально, но спокойно. — Как и я сам. Стремясь отвратить ее от греха, я сам преступил обет, и принимаю свою кару со смирением. Да и кто я такой, чтобы отказываться от жертвоприношения Авраама?

— Вы говорите так, потому что убедили себя в бесполезности сопротивления, — быстро и горячо произнес Николай. — Но это не так! Помогите мне выбраться отсюда, и я вытащу и вас тоже. Я знаю разных больших людей, у меня есть контакты за границей…

— Я не мог бы освободить вас, даже если б хотел, — покачал головой поп. — Чем я, по-вашему, открыл бы эти замки? И как бы отреагировали те, кто уже ждет вас там? — он указал в сторону следующий дверей.

Николай не понял, имеет ли он в виду работников комбината или Высших, но ухватился за первый вопрос, ответ на который внезапно пришел ему в голову:

— Ваш крест — это довольно-таки длинный рычаг. Если перекручивать цепь с его помощью, возможно, хватит сил ее сломать…

— Не кощунствуйте, — строго сказал Никодим. — Повторяю, я здесь не для того, чтобы помочь вам бежать, а для того, чтобы дать вам последнее утешение и шанс примириться с Господом…

— Я утешусь, если меня спасут, и примирюсь с тем, кто это сделает, — желчно ответил Николай.

— Но вас и ожидает спасение, если вы откроете сердце Господу.

Селиванов и раньше слышал такую фразу, но впервые понял, что ее вторая часть может иметь и самый буквальный смысл.

— Нет уж, — ответил он, — я имею в виду спасение, при котором мое сердце останется на месте, и голова тоже. А вы, если вы такой смиренный, что простили им и жену, и дочь — почему бы вам не занять мое место, а? Им же покорные жертвы нравятся больше сопротивляющихся?

— Это было бы грехом самоубийства, — спокойно возразил поп. — Каждый должен служить на том месте, на которое он призван. Признаюсь, в какой-то мере я вам даже завидую. Вам предстоит сослужить великую службу — тем более великую, что сейчас церемоний совершается так мало… вы увидите самый величественный алтарь на свете, заповеданный для простых смертных…

— Алтарь находится в этом вашем храме Жертвоприношения Авраама? — быстро спросил Николай. Он все еще надеялся, что эти сведения как-то ему помогут.

— Да. Храм находится в центре внутреннего круга. Весь комбинат, да и весь город выстроены вокруг него. Это великолепное сооружение… говорят, подобной внутренней отделки нет ни в храме Христа Спасителя, ни даже в римском соборе Святого Петра… Вы отойдете в лучший мир, созерцая божественную красоту…

— Но вы сами там никогда не были.

— Увы мне.

— Просто стоите и тут и благословляете людей на заклание, так? Здесь такое всегда было?

— При советской власти не было. А до революции, конечно, было.