Комбинат Эскулапа

Хочется петь Макаревича без ансамбля:

"Будет День Радости - Дай мне Бог до старости Как-нибудь дождаться Встречи с ним..."

И еще, о писунах. Что же это они так синхронно мочились? Редкий случай родственных мочеизнуренных душ? Счастливое единение равных? Они обрели себя. Где-то шлялись две половинки. И слиплись. И умерли в один день от нового синхронного бедствия. Позавидовать впору, а не лечить.

Эмпатия

Из не попавшего в основную больничную хронику "Под крестом и полумесяцем".

Вечерами дежурным врачом не раз замечено, что начмед-академик (ну, читавшие знают) выходит из больничного кинозала весь красный. Кино на халяву смотрит.

Пьяный, небось?

Нет. Просто разволновался, растрогался.

Фильмы там показывают самые простые, блокбастеры для третьего мира, да новые рязановские комедии. Ну, изредка, "Пиратов ХХ века или Карибского моря"

Прощание

Еще кое-что из не попавшего в хронику. Не слишком веселое. Читавшие помнят про жаркую, южную, взбалмошную узбечку М., мою напарницу, с которой мы четыре года просидели в одной ординаторской.

Она приехала из-под Ташкента в 1974 году, медсестрой, да так и осталась, выучилась на дохтура, вернулась - глупость, я говорил, так не делают - в родное отделение командовать недавними коллегами. Отделение стонало от их с заведующей дуэта.

Она не умолкала, не отдыхала, ни в чем, кроме бытовой дури, замечена не была, и уходила с работы в полдевятого вечера, вместе с малолетним сыном-школьником, которого растила одна.

И вот она увольняется. Этот мамонт, этот столп и утверждение больничной истины рухнул. Она заработала себе радикулит. Полечившись - без особого, естественно, успеха у нас, поехала оздоровиться в давно позабытый климат. В аул свой кишащий, кишлачный родней.

Там ее брат, назвавшийся мануальным терапевтом, ее полечил.

Вернулась на костылях.

За документами. С последующим отъездом к единоутробному лекарю.

Прощайте, доктор М.

Приветствие

Здравствуйте, доктор М.

Вернулась.

Без перемен.

Деинституционализация

Под этим официальным названием разумеется все дальнейшее.

Вот положили бабулю в сумасшедший дом, а она пишет бумагу-отказ. И - не положить! Прав таких нет! Без бредового согласия! Эта гебистская практика сажать и освобождать диссидентов нам здорово испортила жизнь.

Потому что вот же они, ходят и ездят в троллейбусе. Иные не отказываются, но их выписывают, потому что хватит лежать. Каши не хватает. И терпения. И оборота койки в году.

На днях в такого рода троллейбусе катила бабуся, глядя в окно безадресно и приговаривая тоже безадресно:

- Я-то этого парня хорошо знаю, а его никто не знает, а я хорошо знаю. Прямо нечистый как прилип, так и не отцепится. Лицевой счет за электроэнергию пусть лично мне в руки приносят, а не присылают откуда-то. Что за баба такая взялась? Откуда она? Она-то у меня тряпки и ворует, Димка глупый был, но теперь поумнел, надо бы ему этими тряпками всю рожу...

Бесы скучнее, чем принято думать. Булгаков с ними переборщил, и даже Достоевский переборщил. Вот Сологуб знался лично.

...Вы полагаете, что это шизофрения с распадом личности. Вполне, вполне возможно. Но чьей и на чьи?

И сколько же бесов ездит зайцами, без билета? Невидимками? Вселяясь в контролеров?

Ответ: столько же, сколько ерзает ангелов на острие иглы.

Ей бы, бабушке, хоть к Эскулапу назад: пожить там, покушать каши с булкой и чаем, да скареден и беден Эскулап. Или не пустил, или подержал и посадил на троллейбус, который у нас, между прочим, по кругу ходит.

Все гебисты виноваты, наследили. А эти гебиста выбрали. И он вообще всех выпустил. Потому что каша кончилась. Вы почитайте газеты, посмотрите ящик.

Эй, баргузин, пошевеливай вал!

В Бурятии гепатитом А заболели, большей частью, те, кто пил речную воду.

Стихия, что тут скажешь! Не надо катить бочкообразных поваров на истощенных медиков.

Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их - наша задача. (с) Ильич, тоже не самый опрятный.

Доктор Шапкин

Бывает иногда доктор.

Доктор Шапкин любил крепко выразиться, но по делу.

Устроил однажды разнос моей матушке, не поленился приехать в ее роддом: мол, ихний анестезиолог, из маменькиной больницы ушедший, оказывается, запоем пьет! И устроился к Шапкину! Пьянь такая!

А маменька и не знала. Ушел анестезиолог, и ушел - куда, зачем, почему? Уволился - так и Господь с ним.

Доктор Шапкин был хирург-нефролог.

Переносил больных сам, на руках.

Не доверял их никому.

Если места в палате не было, нес к себе, в ординаторскую.

Мою двоюродную бабку спас. Оставил ей рабочим кусочек почки, этого было достаточно. Хотя пророчил ей скорую гибель, бабушка пережила Шапкина на десять лет.

Во время операции он вдруг закричал: "Ой, как болит голова" - и умер.

Доктор-не-помню-фамилии

Очень, очень некрасиво не помнить эту фамилию.

Ее помнили все.

Это была фамилия сухопарой женщины, которая заведовала кафедрой туберкулеза.