Комбинации против Хода Истории[сборник повестей]

Отец коснулся другого историко–героического фильма. «Эпохальную» киноленту «Броненосец «Потёмкин» я к тому времени посмотрел не однажды. Там толпу обречённых на расстрел матросов накрывают брезентом. Это глупость. Дрянная, тухлая выдумка. Такое немыслимо в практике экзекуций — накрывать брезентом осуждённых, да ещё согнанных в гурт.

Когда все вокруг питались этой брехнёй, восторгались ею, я слушал рассказы отца о его жизни…

Летом 1918, гимназистом уездного города Кузнецка, он вслед за двумя старшими братьями вступил в антибольшевицкую Народную Армию Комуча, которую возглавил популярный в Поволжье белый партизан полковник Н. А. Галкин. Отец стал рядовым 5‑го Сызранского полка 2‑й добровольческой стрелковой дивизии. До шестнадцати лет ему оставалось около полугода.

Он прошёл тяжёлый, грустный путь отступления от Волги до Ангары, участвовал в боях под Оренбургом в январе и в апреле–мае 1919, в сражении на реке Тобол в сентябре того же года, в других боях. Дважды был ранен.

Когда пала столица колчаковской Сибири Омск и стала очевидной неизбежность разгрома, судьба послала ему возможность уехать в Америку. Но он ею не воспользовался. Освобождённый по ранению от службы, отец тем не менее возвратился в свою отступавшую часть, находившуюся под командованием генерала Владимира Оскаровича Каппеля.

За Каппелем шли самые стойкие. Красные были не только за спиной, но и впереди. Лютовали сибирские морозы, свирепствовал тиф — Каппель умер в этом страшном походе. Отец рассказывал, как несколько дней добровольцы, сменяясь, несли на носилках впереди колонны его замёрзшее тело.

Отец заболел тифом и был оставлен под Иркутском на станции Иннокентьевская. Лёжа на вокзале на полу с мёртвыми и полумёртвыми, попал в плен к красным. Они не узнали, что он был добровольцем, и поэтому он отделался легко: отсидел около года в Иркутской тюрьме, затем — в лагере.

Из Сибири уехал не в родной Кузнецк, а в Брянск, где никому не было известно, что он уходил с белыми. Паспортную систему в то время ещё не успели создать, и прошлое удалось скрыть.

Отец вёл жизнь незаметного советского обывателя, тая в себе пережитое. Мне, единственному сыну, открыл его ярко, зримо, ибо, обладая превосходной памятью (помнил имена, фамилии почти всех действующих лиц), он и рассказчиком был отменным.