Комбриг

Буденный, вместе с которым мы приехали в Армянский Базар, увидав Ласточкину в форме, вначале выразился хоть и в превосходных тонах, но совершенно непечатно. А потом, извинившись, заметил, что к данной одежде гражданские ботинки не очень подходят. Что сюда лучше сапожки, как у станичных девчат. И еще через несколько дней предоставил эти самые сапожки! Я же, поняв, что существующую сумочку тоже надо менять, предоставил свой вариант этого аксессуара. Коричневую (в цвет ремня и сапог) с короткими ручками и длинным ремнем для ношения через плечо. За что был обласкан отдельно.

Так что теперь компактный морской пехотинец с тоненькой талией, подчеркнутой широким ремнем, вызывал постоянный повышенный интерес женской части госпиталя. Да и не только госпиталя. Тот армянин-закройщик через несколько дней после фееричного Ленкиного появления на людях нашел меня и робко поинтересовался, может ли он и для других заказчиц шить нечто подобное? Даже процент обещал (Мага при этом встрепенулся). А получив разрешение, умчался совершенно счастливый. Так что я думаю, в этом году может появиться новая мода. Ну а что – армянская диаспора раскидана по всей стране, и связь между собой они поддерживают всегда. Выкройки же переслать не проблема. Ведь вещь получилась довольно удобная и, что самое главное, совершенно не нарушающая принятых сейчас норм приличия.

Но вскоре мне стало не до изысков женского туалета, так как по возвращению в штаб бригады был врасплох застигнут командованием офицерского полка. Судя по физиономии, полковник Сагалаев пришел не то чтобы скандалить, но настроен весьма решительно. Преувеличенно четко козырнув, нарисовавшийся в дверях Никанор Ефимович произнес:

– Здравия желаю!

Поздоровавшись, я предложил проходить и садиться, после чего поинтересовался причиной появления. Комполка какое-то время собирался с мыслями, а потом выдал, но слишком издалека:

– Я очень уважаю Кузьму Михайловича.

Начало было интригующим, поэтому на всякий случай я сразу ответил:

– Комиссара не отдам. Мне за него предлагали самолет, четыре броневика, дивизион тяжелой артиллерии и два корабля с экипажами. Но не соблазнили. А ваше нынешнее материальное состояние я знаю, поэтому даже не будем рассматривать этот вопрос.

Сбитый с толку моим ответом собеседник завис, а потом удивленно переспросил:

– Два корабля? Но зачем?

Я поднял палец:

– Вот! Мне тоже, кажется, что корабли в данном случае нам никуда не уперлись. Пусть даже один из них – царская яхта. Да и вообще, чего вы все к Лапину клинья бьёте? Это мой комиссар. Я его вскормил. Растите своего, а этого не отдам!

Окончательно офигевший полкач пару раз мигнул, но потом, ухватившись за последние слова, с жаром произнес:

– Вы меня не так поняли! Нам Кузьма Михайлович совсем не нужен! Даже наоборот!

– Наоборот? Хм… то есть вы готовы чем-то пожертвовать, лишь бы Лапин остался у меня? Хорошо. Но у вас ведь ничего нет. Из всего списочного имущества за балансом только затрофеенный немецкий MG…

Хотел голосом Папанова добавить: «вы голодранцы», но посчитал это излишним, так как начальный запал Сагалаева уже прошел, и, похоже, он стал готов к конструктивному диалогу. Полковник тоже понял, для чего я всё это говорил, поэтому, грустно усмехнувшись, протянул:

– Да-а… Вы с Кузьмой Михайловичем друг друга стоите… – Морда у комполка уже не пылала свекольным цветом, и он спокойно продолжил: – Я ведь и раньше имел возможность послушать самых разных агитаторов. Но они вам обоим и в подметки не годятся. Истинно вам скажу – если таких, как вы, впустить к Антону Ивановичу и дать немного времени, то боевых офицеров у его превосходительства просто не останется…

Я сочувственно вздохнул в ответ:

– Что, много рапортов уже подали?

Сагалаев, вздохнув в ответ, мрачно посмотрел мне в глаза:

– Триста восемьдесят два. И это лишь те, кто твердо решил и кого не переубедить. Остальные еще в раздумьях. Но если они продолжат ходить на ваши «лекции» и если комиссар не перестанет нас посещать, то к Деникину вернутся единицы… Понимаю, что для вас это прямая выгода. Но и вы поймите меня. После такого мне, как командиру полка, останется лишь застрелиться. Ведь одно дело, когда распропагандированные нижние чины отказываются воевать, и совсем другое, когда офицеры, вот так, практически полным составом, готовы сменить сторону…

М-да… весело. Четыре дня назад (по моим сведениям) этих рапортов было двести девяносто. Неплохая тенденция. Всего неделя обработки в Севастополе и чуть меньше месяца здесь, а каков эффект! Но полковника надо как-то ободрить, а то у него настроение чересчур похоронное. Поэтому ответил: