Комедии

Любовь Михайловна отшатывается. Д у н я ш а  исчезает. Шум шагов. Хлопнула дверь.

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Они! Костя! Вернулись! (Бросается навстречу.) С рыбалки вернулись! Оденься!

Словно ветром распахивает дверь, и в комнату вносит — именно вносит, как бы без активного участия самого входящего, Б о ч к о в а. Его парусиновый костюм мокр, помят, грязен. Панамка на его голове, сбитая на затылок, тоже покоробилась, потеряла всякую форму. Под мышкой рыболовная снасть, бредень.

(Бросается к мужу.) Ваня! Наконец-то! Что с твоей шляпой?

Бочков стаскивает с головы панаму, в недоумении разглядывая ее, бросает в сторону, потом вытирает пот со лба, ставит в угол удочки, опускает бредень.

А где Сапожников?

Б о ч к о в. Са… Са… Са…

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Ванечка…

Бочков машет руками, Любовь Михайловна отступает. В дверях появляются  К о с т я,  Д у н я ш а.

Б о ч к о в. А… А… Апчхи! (Оглушительно чихает, еще раз, еще и еще, не в силах остановиться.)

Д у н я ш а. С нами крестная сила.

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Ты простудился? Где Сапожников?

К о с т я. А где рыба, отец?

Б о ч к о в. А… А… А…

К о с т я. Не будем мешать. (Взяв под руку Дуняшу, которая на ходу оглядывается, выходит.)

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (растерянно смотрит на Бочкова). Что-нибудь случилось, Ваня?

Б о ч к о в. Ступай, ступай… (Выпроваживает ее из комнаты.)

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а (выходя, про себя). Ничего не поняла…

Б о ч к о в (закрывает дверь, хватает со стола бутылку, жадно пьет). Так было хорошо… Так все было хорошо…

З а т е м н е н и е.

Слышен истошный крик: «А-а! Тону! Тону! Спасите!» Другой голос: «Загребай к берегу, к берегу… Да не барахтайся так… А-а!»

Свет. На берегу стоят  Б о ч к о в  и  С а п о ж н и к о в, оба мокрые, грязные.

Сапожников в трусах, выжимает брюки.

Б о ч к о в. Федор Тимофеевич, прошу — посети! Жена ждет, дети радуются…

С а п о ж н и к о в. Куда ж я в таком виде? (Хохочет.) Ну и ну! Руководство области опрокинул! Весь мой авторитет подмочил!

Б о ч к о в. Нечаянно… Слово даю — нечаянно…

С а п о ж н и к о в. И как тебя угораздило, чудо ты водяное? Чего тебя вбок-то мотнуло?

Б о ч к о в. Упустить боялся. Не рассчитал.

С а п о ж н и к о в. Пузо перевесило? Отрастил, брат, отрастил… В общем, это все пустяки. С кем не бывает.

Гудок машины.

Сейчас, товарищи! (Натягивает брюки, Бочкову.) Извинись перед женой. Спасибо за рыбалку. (Хочет идти.)

Б о ч к о в (отчаянно). Федя! Федор Тимофеевич! Постой! А… а… разговор наш? Обещание твое?

С а п о ж н и к о в. Какое обещание?

Б о ч к о в. Сам же сказал, Феденька: газ ищем, большая разведка идет, люди нужны хозяйственные, инициативные… местечко бы мне, местечко… А уж с народом язык я найду!

С а п о ж н и к о в. С народом? А это? (Шутя хлопает Бочкова по животу.) Развел, брат, архитектурные излишества, отгородился…

Б о ч к о в. Я? Нет, нет! Я не отгородился! От народа меня не оторвешь!

С а п о ж н и к о в. А кто чуть к рыбам нас не отправил, на дно? (Хохочет.) Шучу, шучу! Похудеть тебе надо, Ваня. Через три дня вернусь — поглядим.

З а т е м н е н и е.

Снова комната.

Б о ч к о в (повторяет, словно эхо). «Похудеть тебе надо, Ваня…» (Вдруг весь передернулся, вытаскивает у себя из-за спины трепещущую серебристую рыбку. Тупо глядит на нее.) «Похудеть тебе надо, Ваня…»

В дверях показывается  Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а.

Л ю б о в ь  М и х а й л о в н а. Ванечка… Я так ничего и не поняла… Мне очень страшно, Ванечка… Что случилось?