Комедии

В а л е р и я  Р у с л а н о в н а. Э-э… Ты на это не съезжай! Дети здесь ни при чем. Сама держи себя как следует! Занятия вот-вот… (Заносит ногу на велосипед.)

К и р а. Постараюсь. Только почему вы мне все время «тыкаете»?

В а л е р и я  Р у с л а н о в н а. Чего-чего? А-а… Это по привычке. Не нравится — не буду. (Вдруг.) Крыша течет?

К и р а (погруженная в себя). Людовик Косноязычный…

В а л е р и я  Р у с л а н о в н а. Кто?

К и р а. Это я так, про себя. Крыша — течет.

В а л е р и я  Р у с л а н о в н а. Вот видишь, осуждать меня будешь первая, а следить кому — мне! Починим, не беспокойся! (Садится на велосипед, звенят звоночки, уезжает.)

Появляется  Г л е б, очищая костюм.

Г л е б. Ну и тетка! (Указывая на костюм.) Чистил, чистил. И, как нарочно, первый раз надел!

К и р а. Вы еще легко отделались. (Помогает ему приводить в порядок одежду.)

Г л е б. Откуда такого выкопали?

К и р а. Человек пробовал новую маску.

Г л е б. Артист?

К и р а. Если бы! Боюсь, с этим и останется. Ой!

Г л е б. Что такое?

К и р а. На самом видном месте!

Г л е б. Порвал? Вот везет! Опоздал на поезд, заблудился, и это еще. Ничего себе жених!

К и р а. Так вы…

Г л е б. Именно! Сегодня должны были состояться смотрины. По слухам, весьма почтенный дом, а я… (Смотрит на часы.) Пропал! Уже два часа тому назад мне полагалось чокаться с будущими родственниками!

К и р а (секунду думает, решительно). Идемте ко мне! Талант у меня с детства, других, к сожалению, нет. Так заштопаю, что никто не заметит. Пошли!

Г л е б. Пожалуй, придется. (Забирает книги, фонарь.)

К и р а. Фонарь-то зачем?

Г л е б. Светил когда-то кому-то. И выбросили. Разве это справедливо?

Оба уходят.

ЭПИЗОД ВТОРОЙ

Накрытый стол. Вокруг — Г е н н а д и й  Д м и т р и ч, З и н а и д а  Г е о р г и е в н а, Л е н о ч к а.

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч (Леночке). Ну, Елена, похоже, заблудился твой голубок. Или голубятни перепутал? (Смеется.)

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Адрес-то он хоть знает?

Л е н о ч к а. Одно только — живем на опушке лесопарка. Мама, что-то с ним произошло! Иначе он давно был бы здесь! Нашел бы нас, не так уж велик поселок!

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. А что особенного может произойти? Все зависит от человека!

Л е н о ч к а. Что вы, дядя! Такое случается иной раз, что и представить нельзя!

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Извини, прежде всего, как его понимать — случай? Полагаю, нарушение порядка. Предмет какой-то с места сдвинулся, дорогу тебе перегородил. Что надо делать? Поставь в прежнее положение и валяй дальше! Главное — не теряться! Разве не так?

Л е н о ч к а. Наверное, так, дядечка, только Глебка мой совсем другого покроя.

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. При чем тут покрой? Это у мамы твоей в ателье покрой имеет значение, а здесь… Человек же он — такой, как все?

Л е н о ч к а. Такой, да не такой!

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Артист он, что ли, народный, космонавт, лауреат какой-нибудь? Так нас и этим не удивишь! Все они у меня вот где! (Сжимает пальцы в горсть.) Мотор забарахлит или рессора сядет, сразу звонки: «Геннадий Дмитрич, выручай!» И выручаю! Такие же люди, как все.

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Да никакой он не лауреат, Генаша, обыкновенный инженер, сама Леночка мне рассказывала. Как все, в конторе своей часы отсиживает.

Л е н о ч к а. Не отсиживает, мама, — проектирует. Уличное освещение его специальность. Фонари.

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Фонарщик? (Хохочет.)

Л е н о ч к а. Вот вы смеетесь, дядя, а это совсем не просто — спроектировать так, чтоб всюду стало светло.

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Ишь ты… Светоносец он у тебя…

Л е н о ч к а. А как же? Надо все рассчитать! Какое пространство каждый светильник может охватить и сколько их нужно и на каком расстоянии друг от друга, чтоб людям в потемках лбами не стукаться! А памятники взять! Тут осветитель как художник! Светом что хочешь можно сделать!

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Понял. Не будь Глеба твоего, мы бы все во мраке бродили? (Хохочет.)

Л е н о ч к а. Если каждый даст другому частичку своего света…

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Вижу, не свои слова повторяешь! Это Глеб твой, похоже! Все уши прожужжала — такой он, этакий, старые книги спасает, с темнотой борется, а оказывается… с вывертом он у тебя, Глебушка твой.

Л е н о ч к а. Да нет же, дядя! Он такой простой, такой ясный, весь насквозь просвечивает, я даже ему говорю иной раз — в шутку, конечно, — хоть бы тайна какая-нибудь у тебя от меня завелась — попереживать хочется!