Комедии

Ю р и й. Да… то есть… у меня срочное дело… Лариса сказала мне, что вы хотите меня видеть?

М у ш т а к о в. Да, Юрочка, я хотел вас видеть! И не только сейчас, а всегда и везде. В буквальном и переносном смысле.

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. Савелий, мы же условились…

М у ш т а к о в. Не мешай мне. Я не оратор, я — отец, и я хотел бы видеть вас, Юра, не только по телевизору, не только на подмостках, в гриме и костюме какого-нибудь семнадцатого века, а каждый день, в этом доме, за этим столом, рядом с моей дочерью. Я знаю, что она любит вас и, если верить моей дочери, — а ей не верить нельзя, она тоже комсомолка — вы любите ее…

Ю р и й. Да, Савелий Захарович, это так.

М у ш т а к о в. Так в чем же дело, как говорит Отелло? Мы с Раисой Васильевной голосуем «за», опускаем бюллетени и, счастливые, выходим из избирательного участка.

Ю р и й. Спасибо, Савелий Захарович… (жмет руку) и вам, Раиса Васильевна… (целует руку) и вам, тетя Сима (целует руку). У вас я всегда чувствовал себя как дома…

Т е т я  С и м а. Ну что вы, разве можно сравнить?

Ю р и й. Я очень люблю Ларису.

М у ш т а к о в. Кстати, куда она спряталась?

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. Не тронь ее. Девочка устала.

Ю р и й. И я… я был бы абсолютно счастлив сегодня, если б… не одно обстоятельство, которое…

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. Какое обстоятельство?

Ю р и й. Дело в том, что мой отец…

М у ш т а к о в. Ну-ну… Он что, против?

Ю р и й. Нет. Я говорил с ним. Он не возражает против моей женитьбы, но… он человек пожилой, у него своя жизненная концепция…

Т е т я  С и м а. Еще бы… Чтоб у такого человека и не было концепции… И что же?

Ю р и й. Он считает, что после женитьбы я… я должен быть совершенно самостоятельным. Ни на какую помощь с его стороны, даже самую малую, пока он жив, рассчитывать не могу… А у нас с Ларисой пока… ничего нет. И я не знаю, имею ли я право обречь ее…

М у ш т а к о в. Имеете. Я вам так скажу, Юра: я не имею удовольствия знать вашего отца, но, судя по всему, он человек незаурядный. Он прав. Надо быть самостоятельным. Но у меня тоже есть своя… небольшая концепция. И ее хватит и на вас, и на Ларису, и на будущих внуков. Станете на ноги — рассчитаемся… Это все?

Ю р и й. Нет. Отец считает, что после женитьбы я должен оставить его дом, жить отдельно. А вы знаете, как на первых порах…

М у ш т а к о в. Ну что ж, у нас, конечно, нет виллы, но… в конце концов… (посмотрел на жену) можно потесниться…

Ю р и й. Да что вы, разве мы позволим…

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. Комната Ларисы — ваш дом.

М у ш т а к о в. Теперь все! (Встает.) Зовите Ларису! Я принесу шампанского, и по бокалу за общее благополучие. (Выбегает.)

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. Ну, Юрочка, целую вас, как сына… (Целует его.)

Т е т я  С и м а (поднимает бокал). За вашего папу! И чтоб его не мучила мигрень.

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. А когда вы переедете к нам, привезете свои чемоданчики, мы…

Ю р и й. Нет, что вы, Раиса Васильевна, разве мы посмеем вас стеснить? У нас есть отличный выход — мы уедем с Ларисой… Нас давно уже ждут… Ее — в школе, меня — в театре.

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. Как… уедете? Куда?..

Ю р и й. В Новореченск. Мы давно добивались… А вызов только поспел.

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. Юрочка, дорогой мой! Я говорю с вами, как мать с сыном. Сейчас нет ни Ларисы, ни ее отца, будем откровенны — зачем вам этот Новореченск? Что он вам даст? Общежитие? Столовку? Живите и питайтесь пока у нас и забудьте этот пионерский поход. Лариса обаятельная девочка, она будет прелестной женой, но… какой она педагог? Откуда? И что это за народный театр? Кто в вас поверит? Кого вы сможете убедить, что вы настоящий артист? У вас ни стажа, ни опыта…

Ю р и й. А вот вы же поверили, вас я убедил… И не только я, а все мои товарищи…

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. Это когда же?.. По телевизору?

Ю р и й. Нет…

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. На сцене?.. Я вас никогда не видела…

Ю р и й. Ошибаетесь. На приеме у моего отца я помог вам, Раиса Васильевна.

Р а и с а  В а с и л ь е в н а. Вы? Мне помог другой человек, его секретарь синьор Алопзо. Это было не в театре, а в доме профессора…

П е р с о н а ж (в зал). И тут случилось то, что театроведы называют «высоким искусством перевоплощения». Молодой шалопай, оболтус, выпускник театральной школы вытащил из кармана парик, быстро надел очки, усики и вошел в образ, как к себе в комнату. Он сказал только одну фразу…

Ю р и й. Ла пэрмутто гуэмос юро оморэ муштаково интэлла…

Раиса Васильевна испуганно вскрикнула и упала в кресло, тетя Сима застыла, выронив из рук бокал.