Комедии и комические оперы

В «Несчастье от кареты» холопы и господа поменялись местами. Поклонник западных сентименталистов идеализировал поселян, подлинных детей природы, поэтому их речь проста, но возвышенна и правильна, души чисты, а чувства благородны. Господа проигрывают в сопоставлении с такими крестьянами и, считая своих слуг скотами, вызывают сами презрение и негодование зрителя. Исследователи спорили, чье восприятие простонародной жизни реалистичнее и демократичнее — Попова или Княжнина. Пожалуй, вопрос поставлен неверно: оба писателя по-своему сочувствовали тяжелому положению крестьян, но отнюдь не выступали против крепостного права; в обеих пьесах деревенский быт стилизован далеко не правдоподобно. Различие опер в другом. В «Анюте» герои мечтают о господской жизни, устав от непосильного труда. В «Несчастье от кареты» Анюта и Лукьян не завидуют господам: жизнь в сельской простоте для них приятнее светской суеты. Однако Княжнин вовсе не утверждает, что существование крестьян безоблачно, только их несчастье не в бедности и невежестве. «Нам должно, — сетует Лукьян, — пить, есть и жениться по воле тех, которые нашим мучением веселятся и которые без нас бы с голоду померли». Крестьяне страдают не оттого, что не могут быть господами, а оттого, что им запрещают быть людьми. Перенесение конфликта из плана социального в нравственный, общечеловеческий и сделало оперу Княжнина полемическим ответом Попову.

Полемика с комической оперой Аблесимова «Мельник — колдун. обманщик и сват» велась скорее композитором «Несчастья от кареты» Пашкевичем. Княжнин, в отличие от Аблесимова, не вводил фольклорных элементов в пьесу, что позволило ему подчеркнуть общечеловеческую сущность конфликта, построенного на разлучении влюбленных, и дало определенную свободу композитору, избавив его от необходимости стилизации народной музыки: «У Пашкевича крестьяне подняты на уровень трагизма, что в те времена могло быть достигнуто лишь ценой утраты присущих им эмпирико-характерных черт»[76].

Почти одновременно с «Несчастьем от кареты» и «Мельником» была поставлена и комическая опера Николева «Розана и Любим», стремящаяся к героизации персонажей-крестьян. «Современники правильно почувствовали в этом совпадении элемент “состязания” драматургов»[77]. Но по сравнению с другими авторами комических опер Княжнин избрал наиболее нейтральную позицию в разработке характеров.

Хотя пьесы Попова, Аблесимова и Николева имели успех, вражда Княжнина с этими писателями не была проявлением зависти. Против гораздо более серьезного соперника — Фонвизина в зрелом творчестве

Княжнина нет сатирических выпадов, а ведь и по манере, и по настроению творчества два крупнейшие драматурга екатерининской эпохи — абсолютные антиподы. Это было отмечено еще Вяземским: «Фон-Визин не был комиком <...>, даже каков например Княжнин; по крайней мере в художественном отношении последний был изобретательнее его в распоряжении, в хозяйственном устройстве комедии»[78]. Фонвизин, несмотря на новаторство своего творчества, органично продолжает отечественную драматургическую традицию, для которой было весьма необычно игровое и двуплановое построение сюжета в пьесах Княжнина. Конечно, мотив соперничества использовался, например, Сумароковым («Три брата-совместники», «Мать-совместница дочери»), но активной, многоэтапной борьбы между персонажами на протяжении действия не возникало. Даже в пьесах с напряженной интригой противоборство героев проявлялось эпизодически. У Фонвизина Бригадир узнал о том, что его счастливый соперник в любви — сын, лишь в финале, поэтому никакой борьбы и не вел. Непосредственного столкновения героев нет и в «Недоросле», где сцена ссоры Скотинина и Митрофана и подобные ей — не существенные для интриги эпизоды: Стародум не намерен выдавать Софью замуж против ее воли. Даже попытка Простаковых увезти героиню на сцене не показана, и зритель сразу узнает о ее неудаче. Хотя игровое начало присутствует в пьесах Фонвизина, оно ослаблено, ведь решение конфликта известно заранее. Пороки и противоречия, по Фонвизину, — нарушения разумного миропорядка, которому невозможно сопротивляться, поэтому для любой госпожи Простаковой всегда найдется управа в лице своего Правдина. Конфликт в произведениях Фонвизина всегда разрешен полностью, характерам дается нешуточная этическая оценка и поэтому в веселых комедиях может на равных правах присутствовать серьезная и трогательная линия. Уместным поэтому представляется уподобление интриги в комедиях Фонвизина игре коммерческой, основанной на расчете, а в произведениях Княжнина — азартной, подверженной воле случая.