Комедии и комические оперы

помешало Державину зло намекнуть на пронырливого выходца из Малороссии в оде «На счастие»: «...вьется локоном хохол»[84]) и даже, как уже было сказано, предлагал Княжнину поступить к нему на службу, но писатель не захотел покинуть Бецкого и отказался. Карьера небогатого малороссийского шляхтича, ставшего ближайшим советником царицы, у многих вызывала иронию и неодобрение. В 1784 г., незадолго до появления «Хвастуна», Безбородко был пожалован титулом графа Священной Римской империи. Это неожиданное событие вызвало пересуды и насмешки. При дворе ходила карикатура, составители которой, несмотря на высокое положение, жестоко поплатились за нее. Возможно, графство Верхолета — конкретный намек. Есть и иные аналогии между судьбой всесильного вельможи и героя комедии.

Хвастун говорит о своем героизме при взятии Очакова, который, поправившись, заменяет Бендерами. Карьера Безбородко началась в канцелярии П. А. Румянцева во время войны с Турцией. О его реальном участии в военных действиях известно мало, трудно сказать, брал ли он Бендеры, хотя воевал именно в тех местах, но не слишком вероятно, чтобы современники верили в его доблесть. Очаков взят Безбородко на бумаге в проекте, адресованном австрийскому правительству, где досрочно декларировалось право России на эту крепость. Подобно Верхолету, вельможа вел обширную дипломатическую переписку, фактически руководя коллегией иностранных дел; он имел дело и с королями: организовал встречу Екатерины II с Иосифом II и входил в небольшую свиту при встрече царицы с Густавом III. Иностранные послы (ср. упоминание агента и резидента в «Хвастуне») считали Безбородко едва ли не главным двигателем русской политики. Он состоял при императрице секретарем для подачи прошений и с 1784 г. был допущен в качестве постоянного участника интимных собраний в Эрмитаже (ср. сцену чтения Верхолетом челобитных и упоминание о беседах «по комнате»). На этих вечерах вельможе было поручено собирать в особый ящик пошлины за вранье, возможно потому, что современники особенно ценили графа за умение гладко, красиво говорить и ловко улаживать дела. Безбородко входил в комиссию по увеличению государственных доходов, получая награждения за очередные проекты, но не уменьшая денежных расстройств. В середине 1780-х гг. граф имел около 6000 душ и получал приблизительно такой доход, какой приписывает себе Верхолет. Основной источник богатства вельможи — украинские местечки, сборы с которых поступали ему как киевскому полковнику (войско и офицерство содержалось на Украине за счет налогов с сел и местечек). Ср. у Княжнина: «Столичное село как будто городок...»

Отождествлять Верхолета с Безбородко, однако, не следует. Многое из сказанного о них можно отнести к другим фаворитам, прежде всего к товарищу и своеобразному двойнику Безбородко, отчасти

повторившему его судьбу, П. В. Завадовскому. Этот вельможа, кстати, тоже был известен своим хвастовством. Важные особы XVIII в. часто щеголяли, подобно Верхолету, свитой. Рассказывали, что М. Н. Кречетников, став тульским наместником, «окружил себя почти царскою пышностью и начал обращаться чрезвычайно гордо даже с людьми, равными ему по своему значению и положению при дворе». Когда он однажды, «окруженный толпою парадных официантов, ординарцев, адъютантов и других чиновников, с важной осанкой явился в свой приемный зал пред многочисленное собрание тульских граждан», остроумный генерал С. Л. Львов, по поручению Потемкина, устроил ему овацию, как театральному актеру, и пристыдил надменного вельможу[85]. Екатерина II именно в гостях у Кречетникова пожелала увидеть постановку «Хвастуна», намекая на хвастливость наместника.