Комедии и комические оперы

Реньяра и Детуша, Вольтера и Метастазио, Гольдони и Бомарше — и чувствовал, что их сочинения так впечатляющи и неповторимы, потому что любое событие — от величественного до ничтожного — предстает в них как увлекательное действо и захватывающее зрелище. Княжнин заимствовал из иностранной литературы не столько реплики и сюжеты, сколько дух театральности и философию игры, чуждаясь которых, невозможно стать подлинным драматургом. Некоторые современники поняли, что Княжнин стремился сделать достоянием русской сцены формальные достижения европейской драмы и глубину ее смысла. В анонимном «Разговоре Ломоносова с Княжниным...» сказано: «Правда ты много подражал Корнелию, Расину, Вольтеру, Метастазию, но подражая им не преобращался ли ты посредством твоего таланта то в Корнелия, то в Расина, а то в Метастазия? Подражания твои не сверял ли ты с естеством? не обращал ли ты очи свои попеременно то на картины естества, то на картины сих великих людей? Ты выразил на нашем языке то, что сии славные мужи выражали на своем, но выразил по-своему»[94]. Из русских комедиографов XVIII в. только Княжнину удалось не только количественно и качественно пополнить русский репертуар, но и создать целую школу (В. В. Капнист, Д. В. Ефимьев, Н. Р. Судовщиков, князь А. А. Шаховской, Н. И. Хмельницкий, А. С. Грибоедов и т. д.), на долгие годы удержавшую первенство на сцене. Влияние Фонвизина утвердилось лишь позднее, в реалистическую эпоху. Впрочем, и в середине XIX в. наша литература откликалась на произведения Княжнина. Цитаты из них в изобилии встречаются не только в «Горе от ума» (см. коммент.), но и в комедиях Гоголя и Сухово-Кобылина. Очевидна связь Хлестакова и Кречинского с Верхолетом (от вдохновенности вранья до упоминания гоголевским героем курьеров). Гоголевская «миражная интрига», комический гротеск при изображении государственной системы, отказ от введения положительных героев (единственный положительный герой — смех) — все эти приемы восходят к княжнинской комедии. Стоит указать и на связь с «Хвастуном» комедии И. С. Тургенева «Безденежье» (1846). Завязка старинной пьесы осовременена и снабжена ироническим финалом: погрязший в долгах столичный щеголь настоял на своем и вовлек провинциального дядюшку в «светскую» жизнь. Подобное обыгрывание чужого сюжета также вполне в духе Княжнина.

Еще с XIX в. Княжнину во множестве приписывают пьесы, ему не принадлежащие. Но только в одном случае доказательства авторства Княжнина выглядят достаточно убедительными — речь идет о переделке комедии К. Гольдони «Лжец» (выполнена в 1774 г.). Тем не менее, споры по поводу этого текста продолжаются[95], и поэтому он не был включен в это издание, так как в него вошли только несомненно атрибутируемые Княжнину пьесы. Такое полное собрание комедий Княжнина предлагается читателям впервые (в планах издательства также выпустить том

трагедий Княжнина, поэтому им почти не было уделено внимания в этой статье). Быть может, подобное издание покажет, что вошедшие в него пьесы представляют несомненный исторический интерес, являясь чутким откликом настроений эпохи, и наряду с этим, несмотря на архаичный слог, сохраняют определенную эстетическую ценность.

А. Ю. Веселова, Н. А. Гуськов

Хвастун {*}

Комедия в стихах, в пяти действиях

Действующие лица:

Верхолет, хвастун.

Полист, слуга его.

Простодум, дядя Верхолетов, сельский дворянин, недавно из деревни приехавший.

Чванкина, богатая новоприезжая из деревни дворянка.

Милена, дочь ее.

Марина, служанка Чванкина.

Честон, советник из наместничества.

Замир, сын его, влюблен в Милену.

Портной

Приказчик.

Благочинный.

Лакеи, гейдуки, скороходы Верхолетовы.

Действие в Петербурге, в наемном доме, где Верхолет и Чванкина живут.

Действие первое

Явление 1

Полист

(богато одетый)

О, скучный дяди вид! нечаянный приезд!
Седой наш Простодум свалился будто с звезд.
Он шел за мной... Его давно мы не видали
И гостя этого отнюдь не ожидали...
Боюся, чтобы он Полиста не узнал
И чтобы наперед слуги не потазал
За шалость своего племянника в задаток.
Уже давно отвык от русских я ухваток,
Которы бедных слуг толь тягостны бокам...
Однако перед ним приосамлюсь и сам.
Как барин наряже́н, могу я притвориться,
Что я — не я... А вот уж он и сам вали́тся.

Явление 2

Полист, Простодум.

Простодум

(издали рассматривая Полиста)