Комедия убийств. Книга 1

Три вечера человек, который полгода назад изрядно поспособствовал возвращению родному, прожорливому, ненасытному государству полумиллиона американских долларов, левачил на казенной «волге», развозя подгулявший народ по грязным от мокрого снега улицам, добывая средства для продолжения научной деятельности профессора Стародумцева. Если бы Валентину кто-нибудь еще полгода назад предсказал такой поворот судьбы, майор поднял бы пророка на смех.

Несколько раз Богданова по мелочи «кинули», а однажды двое напряженных молодых людей попытались осуществить смену владельца видавшего виды транспортного средства. Валентин догадался об их намерениях и сумел организовать достойный отпор, полностью обездвижив одного и скрутив второго незадачливого грабителя. В результате столь героических действий майор сделался владельцем двухсот двадцати одного доллара США, примерно шестидесяти тысяч «деревянных» (материальные средства были им конфискованы за причиненный моральный ущерб) и пистолета ТТ с запасной обоймой (ну не сдавать же его в самом-то деле?).

Тем самым и злоумышленники и их жертва расстались вполне довольные друг другом. Молодым людям, которым уже слышался лязг засова камеры СИЗО, великодушный Богданов просто врезал на прощание и оставил лежать на асфальте.

Богданов взял с подоконника картонную, морковного цвета папку с белыми шнурочками и, открыв ее, вновь сел за стол и принялся за изучение бумаг.

В папке, помимо вырезок, сделанных из разнообразных газет (иной и подивился бы обилию существующих в стране изданий периодики), имелись исписанные от руки листы бумаги, подобные тому, в котором Валентин Валентинович всего пять минут назад сделал некоторые пометки и который лежал теперь на столе под папкой. На других листах, стопкой хранившихся в обложках морковного картона, имелись выполненные от руки схемы и планы, присутствовала даже карта с особыми, загадочными для непосвященных значками, флажками и кружочками. К карте, как и полагается, прилагалась расшифровка, но и она едва ли приоткрывала завесу над тайной майора, хотя тут, по крайней мере, делалось понятным, что означали числа, поставленные возле того или иного знака.

Благодаря расшифровке можно было, например, сверив число на карте с номером шифра, нанесенным на полях одной из заметок, зрительно представить себе, в какой из точек нашей необъятной Родины произошло описываемое в статье событие, а также с точностью установить, какого числа, какого месяца и какого года оно имело место. Соединив все точки тонкой карандашной черточкой, становилось возможным получить ломаную линию, кривую некоего (опять же не ясно чьего) маршрута.

Человеку, не знакомому с предметом исследований майора, даже прочитав газетные вырезки, трудно было бы представить себе, какую цель тот преследует, тратя последние сбережения на междугородные звонки и телеграммы и время на написание писем и изучение прессы. В статейках, поселившихся в недрах морковной папки, речь шла о событиях странных, авторы (корреспонденты по большей части небольших районных изданий) сообщали своим привыкшим уже ко многому, но еще не утратившим чувствительности и интереса к происходящему в мире читателям леденящие душу подробности о проделках сил едва ли не… нечистых. Силы эти то ли ввиду пресыщенности развращенных и маловосприимчивых ко всему нематериальному жителей столиц и крупных индустриальных центров, то ли вытесненные оттуда вследствие здоровой конкуренции более организованными собратьями, покинули насиженные места, не гнушались уже и сараем тетки Дарьи из какой-нибудь Жуковки, что по ту сторону шошейки, теснили привычных домовых, в великой скорби шлялись по лесу, наводя ужас на леших и заставляя хорониться местных упырей.

Нет нужды пересказывать бредни не вполне трезвых, но вполне досужих граждан, изложенные не всегда удобоваримым слогом. К тому же около восьмидесяти процентов заключенной в морковном картоне информации представляли даже и для самого ее собирателя весьма условную ценность, зато прочие двадцать несли на полях красную метку и могли быть найдены на карте благодаря красным же флажкам и кружочкам, через которые и пролегала кривая загадочного для непосвященных маршрута.

Начинались пометки на карте в Западной Сибири и датировались октябрем тысяча девятьсот девяносто пятого года. Речь в заметке номер один шла о дерзком ограблении магазина в некой Савватеевке Шараповского района.

Не обошлось без чертовщины.

Богданов часто возвращался к статейке — основоположнице коллекции, вспоминая тот день, когда впервые обратил на нее внимание.