Комедия убийств. Книга 1

Что же касается одеяний дамского контингента, тут фантазии творца и вовсе не пришлось отправляться в дальнее странствие — совершенно обнаженные (если не считать крошечных трусиков) тела большинства девушек были лишь слегка прикрыты чем-то очень воздушным. Теперь некоторые из исполнительниц, стремясь скорее согреться, набросили на плечи позаимствованные у мужчин пиджаки и куртки. Словом, ничего нового, чего не скажешь о декорациях, поражавших не столько художественным, сколько техническим решением.

На сцене находились обычные на первый взгляд театральные станки, покрытые черным бархатом. В качестве половиков служили коврики и дорожки (по-ви-димому, так же как и бархат, синтетические). Во время представления эти ординарные, казалось бы, декорации трансформировались, образуя собой то лестницу, то горы, то замок, то корабль…

«Не все же время я спал? — спросил себя майор. — Тогда почему я ничего, кроме этой техники, не помню?»

И в самом деле странно, что-то же должно было остаться в памяти? Хоть какие-нибудь монологи героев, может быть, танцы, трюки. У майора создавалось впечатление, что он спал… находясь одновременно в реальности, так как то, что он видел, физически невозможно было показать в театре. Даже в кино и то, наверное, трудно. Богданов нахмурился, увидев голо-графический экран в глубине сценической коробки, прямо на черном заднике.

«Очевидно, именно благодаря этой штуковине они и добиваются такого эффекта, — подумал Валентин. — Однако при чем тут ящерица? Ромка говорил, что спектакль про ящериц?.. Хотя когда это он мне говорил?.. Чушь какая-то… Никакие ящерицы и змеи тут ни при чем.

— Мог бы и разбудить меня… — недовольно пробурчал Богданов. — Я давно заснул?

— Не знаю, — Роман пожал плечами.

— Как это?

— Как началось, Шаркунов позвонил, велел срочно приехать, вопрос один решить надо было…

— А ты давно вернулся? — спросил майор в надежде хоть что-нибудь прояснить для себя.

— С полчаса уже, — скосив глаза на циферблат «Сейко», бросил Козлов и продолжал: — Зашел, вижу, ты сидишь… вроде смотришь. Потом все вышли, а тебя все нет и нет…

— А про что спектакль-то? — с некоторой неловкостью поинтересовался Богданов (облажался так облажался, чего уж там…).

— Эк, братишка! — заулыбался Ромка и с недоверием спросил: — Всю кину продрых? — Приняв неопределенный майорский кивок за подтверждение, он причмокнул губами: — Жаль, а я-то у тебя как раз о том же спросить хотел. Сегодня первый прогон.

Такого Богданов не ожидал и вовсе.

— Так ты что же, сам и не смотрел, получается?

— В начале, немножко, — поморщился Роман и уточнил: — Не сегодня, раньше, когда только начали. Не люблю я подобных… философско-иллюзионных феерий… Хрен ли тут смотреть?

«Если ты так же смотрел, как я…» — подумал Богданов.

— Ага, вон пришли.

Процент уставился на сцену, майор посмотрел туда же.

И без «пришли» Козлова стало ясно, что явились те, кого ждали актеры. Важные типы оказались довольно не примечательными на вид субъектами. Один из них в течение семи-восьми минут сделал несколько замечаний артистам, особенно тому из них, кто был облачен в костюм средневекового придворного.

Пока шло обсуждение, Валентин успел узнать, что говоривший — консультант.

— Ты ж говорил, он с бородой и в маске? — выпучил глаза Богданов, опасаясь, что Процент скажет ему: «Ты что, братишка, ку-ку?»

Роман кивнул:

— Извини, я-то думал, ты забыл про это, тот и верно, консультант, не помню, как его… черт, а Сагнималенис… Да не латыш, кликуха, то есть псевдоним у него такой, а этот зам его, тоже, блин, Агоферис или Инфигеркус. Вообще-то он и есть режиссер, только слова этого не любит. Я их маестрами зову, так способнее.

Но Богданова, столько лет отдавшего службе в самой серьезной организации страны, никакими Сагнималенисами и Инфигериусами, а уж тем паче маестрами запугать было нельзя.

— Человеческие имена у них есть?.. Нет? А как же они деньги получают?

— Деньги? — усмехнулся он. — Ну ты даешь! Ты еще у него декларацию о доходах спроси… Нет, не на общественных началах. Наликом, наликом, старичок, отстегиваю из того же бумажника, что и всем прочим, а оформляем? Оформляем потом, долго, что ли, офор-мить-то?

Богданову пришлось пока удовлетвориться таким ответом. Вопрос: «А откуда же он взялся, этот твой Агасферис-Сингуларис?» был пока отложен и задан другой:

— А второй кто?

— Англичанин, Шарп, я же говорил тебе.

— Ты говорил — американец… Как это — адна хэр?

— Так. Он американец, бизнес имеет в Англии, живет в Норвегии, а ошивается у нас. Тоже вроде того, фокусник-любитель.

Слово «Норвегия» насторожило Валентина. Он попытался зачем-то выяснить у товарища, в какой именно части этой страны проживает вышеупомянутый господин, но услышал нежное: «Пошел ты на…»

Когда обсуждение кончилось, Козлов, как показалось майору, испытал заметное облегчение. Процент, наверное, уже перестал радоваться тому, что привел сюда Богданова.