Комендант Холодной Башни. Рассказы

— Ублюдок недоделанный! Нужно было тебя еще в детстве придушить.

Олли открыл глаза. Над ним возвышался барон д’Экраф. Из-за низкого потолка он сутулился и пригибал голову. Выглядело это смешно.

— Что скалишься, отродье? Ожерелье слишком свободное?

Барон дернул ошейник. Несколько долгих мгновений Олли совсем не мог дышать. И первый вдох после этого рывка был болезненный, будто он не воздух проталкивал сквозь горло, а горячую смолу.

— Задание было простейшим. Доставить письмо. Что сложного? Любой крестьянин бы справился. Но отродье Форе даже тут сумел все испоганить. Дерьмо! Ничтожество! Бедная Элинор!

Барон с досадой плюнул и вышел. Было слышно как он орет стражникам:

— Воду и еду приносить этому не забывайте. И не дай бог, он сдохнет раньше времени! Поплатитесь тогда за свою лень.

***

Олли было четыре года, или около того. Он ехал с отцом через поле и видел перед собой рыжую гриву Огонька. Они ездили в соседнюю деревню и теперь возвращались домой. Торопились, чтобы успеть до самой жары.

Олли хотел спать. Его разбудили рано, когда день только открывал глаза на востоке. Но он очень, очень хотел ехать с отцом. Поэтому проснулся легко и даже съел несколько ложек ненавистной пшеничной каши.

Рядом, почти у самой щеки прожужжал шмель, обдав ветерком. А потом что-то толкнуло отца в спину. И еще Огонек споткнулся, припал на ногу, с усилием выпрямился, сделал еще несколько шагов.

Сильные руки отца подхватили его и швырнули в высокую рожь, в сторону от дороги. Олли свернулся в комок и затих. Что происходило на дороге, он не видел. Смотрел только на василек, который раскачивался перед его носом.

Колосья раздвинулись, и рука в перчатке схватила его за горло, приподняв над землей. Воздух куда-то делся. Олли пытался дотянуться до земли, чтобы обрести опору и дыхание, но земля пропала, и ноги болтались в пустоте.

— Ладно, живи, детеныш. Может, пригодишься еще.

Рука разжалась, и Олли рухнул на землю. Долго смотрел на василек, а потом ползком стал пробираться к дороге.

Отец был там. И Огонек тоже. Они лежали на твердой, высушенной солнцем земле, и из них торчали стрелы, как острые осиные жала.

Их нашли под вечер. Маленький Оливер спал, прижавшись к боку мертвого отца.

Он все это забыл. И вспомнил только сейчас, в баронском подвале.

Элинор была как зимний луч солнца, светлая и неуловимая. Ее любили двое — барон д’Экраф и его рыцарь де Форе. Элинор предпочла рыцаря и старый дом баронскому замку. Д’Экраф смирился. Во всяком случае, сделал вид, что смирился.

Первой у Элинор родилась дочь. Темно-русая и голубоглазая, вся в отца. А потом на свет появился Олли. Тот же бледный солнечный луч. Светловолосый, сероглазый, точная копия матери. И этого барон уже не смог вынести.

Из-за этого был убит отец. Из-за этого мать ушла в монастырь. Из-за этого он сейчас сидит в подвале в ошейнике.

***

Зоря в первый месяц лета занимается еще глухой ночью. Рин отправился в путь, когда небо на востоке только начало окрашиваться золотистым светом. В итоге к полудню его мучили жажда и голод, а его огненно-рыжая Ласточка от пота и пыли стала почти гнедой. Пришлось остановиться в первом попавшемся придорожном трактире.

Там, на утоптанном, как камень, дворе стоял серый конь с черной гривой. Уши его были прижаты к голове, на плече нервно пульсировала жилка. Шкура покрыта рубцами от ударов плетью. Что-то знакомое было в этом затравленном красавце.

— Дымка? — удивленно позвал Рин и шагнул вперед.

— Осторожно! — кто-то попытался схватить его за рукав, но Рин движением плеча с досадой сбросил чужие пальцы. — Этот серый черт вам руку откусит!

Конь бешеными глазами посмотрел на него, втянул ноздрями воздух и, признав не столько человека, сколько Ласточку, уткнулся носом в ладони Рина и замер.

— Где его хозяин? — спросил Рин.

— Я его хозяин, — ответил чернобородый господин средних лет.

— Нет.

— Я честно заплатил за эту тварь, — нахмурился чернобородый, — он принадлежит мне.

— Могу я спросить, уважаемый, где вы его взяли?

— Конечно. В трактире «Заколдованный принц». Хозяин утверждал, что коня оставил постоялец, у которого не было денег расплатиться за ночлег и еду.

— Вот как!

В то, что у Оливера опять нет денег, можно было еще поверить. Но то, что он оставил Дымку — никогда.

— Хороший же конь. Красавец! Жаль, что ему один путь — на живодерню. Деньги впустую потрачены.

— Не переживайте, — Рин осторожно потрепал черную гриву, — я выкуплю его по хорошей цене. Так, говорите, хозяин «Синей лягушки» продал его вам?

***

Олли сорвал ногти, но проклятый болт так и не удалось ослабить. Спину сводили судороги от постоянной близости холодного камня и невозможности изменить позу.

Крысы, разумеется, здесь были. Свободно бегали по камере и коридору, иногда попадаясь под ноги стражам. Но к нему не приближались. Наверное, на нем было благословение Зеленоглазки. Жаль, что там, в городе, он не принес ей жирную курицу.