Комендант Холодной Башни. Рассказы

— Эй, ты! — окликнул его человек, и в его голосе Олли послышалось облегчение, — я Охотник! Иди сюда и помоги мне справиться с ведьмой.

Ах, ну да. В этом лесу должны быть Охотники. И, разумеется, они уверены, что могут приказывать любому.

— Чего стоишь? — крикнул Охотник. — Помоги же мне!

Олли с сожалением посмотрел на землянику, закинул ее себе в рот. Шагнул вперед.

Охотник собирался что-то сказать, но не успел. Нож вошел ему под ребра, безошибочно найдя сердце. Олли придержал тело, пока Регина выпутывала волосы.

— Ты убил его? — изумилась она.

Он пожал плечами.

— Никогда не слышала, чтобы кто-то смел поднять руку на Охотника.

— Да чем они лучше всех остальных?

— Что теперь делать? Если найдут его тело, соратники не успокоятся, пока не отомстят. Вдруг наткнуться на деревню?

— Значит, тело они не найдут.

— Куда ты его денешь? Закопаешь? Кабанам скормишь?

— В болоте утоплю. Что может быть проще?

— Ох!

Он взвалил тело на плечо.

— Показывай дорогу.

По дороге Олли оставил на колючем кусту волос Охотника, потом надломил ветку.

— Зачем ты это делаешь? Указываешь дорогу?

— Ну да. Шел парень, шел, ни о чем таком не думал. Забрел на зеленую полянку. Кто ж знал, что это трясина?

— А если они догадаются?

— Если он пропадет бесследно, это будет еще подозрительнее. Мы пришли?

— Пришли. Осторожнее! Смотри, топь почти под ногами.

— Правда. Легко не заметить.

Олли постарался забросить тело подальше. Несколько томительных мгновений оно лежало на безмятежной зеленой траве. Потом со стоном стало медленно тонуть.

— Он жив? — забеспокоился Олли. Как бы безразлично он не относился к чужой жизни, топить в болоте еще живого человека было слегка слишком.

— Нет, это болотник приветствует добычу.

Скоро на месте бездонной могилы трава вновь была девственно-безмятежной.

— Пошли отсюда, — прошептала Регина, зябко передернув плечами.

***

— Э-э-э, как бы. Сеньор, это вы?

Олли с сожалением отвлекся от мясной похлебки и посмотрел на крестьянина, топтавшегося у стола.

— Нет, не я.

— Но, как бы, это. Жан я. По соседству с Милой у меня дом.

— Я помню тебя, Жан. Что ты хотел?

— Родила она.

— Мила?

— Ну да. Сказали, что вы, сеньор, вроде как и не вернетесь. Злые люди вас извели. Так она как узнала, так той же ночью и разрешилась.

— Кого?

— Парня. Такой крикливый. В общем, сын у вас, сеньор, вроде бы как.

— А сама она?

— Кто?

— Мила!

— А что ей? Девка молодая, цветущая. Вот ужо радости ей будет прям, когда вы, сеньор, возвернетесь.

— Точно. Сплошная радость.

Крестьянин расплылся в улыбке, продолжая переминаться с ноги на ногу, явно что-то ожидая. Понятно что.

Олли мысленно чертыхнулся и протянул ему монету. Медную. Хватит с него.

— Ну вот, счастья вам, сеньор, как бы всего хорошего.

— И тебе того же, Жан.

Олли обмакнул кусок лепешки в похлебку. Значит, сын. Сын — это хорошо.

На фоне бледно-голубого июньского неба из-за ромашек поле казалось белым. Оно простиралось до горизонта и напоминало облако, случайно прилегшее отдохнуть на землю.

Олли захотелось набрать цветов. Конечно, Миле больше понравится графское серебро, а букет отправится на корм скотине. Он все это прекрасно понимал, но все равно захотел нарвать ромашек. Пожалуй, он слегка увлекся, и в итоге набрал целую охапку белых цветов.

Дымка решил, что это угощение для него, и Олли едва удалось отбиться, закрываясь локтями.

Так они и шли. Олли, неся двумя руками ромашки, а за ним серый конь, который так и норовил отщипнуть цветок-другой.

Дом был уже рядом. Перейти через мост, подняться на холм и затем спуститься с него.

Сын сейчас совсем кроха. Похож на туго запеленатую гусеничку. Интересно, какие у него глаза, нос, уши, волосы. Хотя, волос, наверное, еще нет. И он пищит все время. А когда спит, кривит маленький рот.

Дымка опять потянулся через плечо к букету. Потом резко шарахнулся в сторону, ударился боком о перила.

Олли потерял целое мгновение, пока смотрел на коня. И еще одно драгоценное мгновение на то, как уносит река ромашки.

С двух концов моста к нему шли люди. И он был один посередине.

***

Тишина не была абсолютной. Где-то что-то скреблось. Слышался звон, будто железом задели о железо. Кто-то заорал, но быстро затих. Невнятный звук голосов.

Олли открыл глаза. Низкий потолок, каменные стены. Вместо одной из них решетка, сквозь прутья пробивается слабый отсвет факелов. Почти не сыро. И не холодно. Почти.

Большая охапка сена, не свежего, но и не гнилого. Понятно, что подвал. Скорее всего баронский — вряд ли он кого-то еще мог заинтересовать.

Жаль букет ромашек, который уплыл вниз по реке. Думать об этом глупо.

Скорее всего, о его появлении предупредил Жан. Интересно, от барона он получил такую же медную монету или больше? Хотя два медяка всегда лучше, чем один.

Трудно дышать, будто горло сдавил тугой воротник.

Олли поднял руку. Пальцы нащупали стальной ошейник, запертый на обычный болт. Ошейник крепился короткой цепью к стене. Десять звеньев хоть и давали некоторую возможность для маневра, но не лечь, ни встать не позволяли.

Наверное, все могло быть и хуже. Сейчас он немного отдохнет и ослабит болт. Дышать станет легче. Остальное не так и важно.

***