Комендант некромантской общаги 2

Мария Спиридоновна задумалась, а потом рассмеялась про себя. Ну неужели она всерьез собирается доказывать свою избранность и претендовать на какую-то там награду? Она просто хочет выйти из этого подземелья обратно наверх. Решив, что это будет отличная шутка для такого серьезного и пафосного в выполнении своей задачи монстра, которого она уже перестала бояться, Марья достала из сумочки веер и несколькими взмахами просто сдула перо с весов.

Вот только округлившиеся глаза каменного провожатого, когда стрелка встала ровнехонько по центру и, скрипнув, сама приоткрылась до этого невидимая дверь за весами, подсказали ей, что, кажется, шутка не удалась.

— Иди, достойный, и возьми свою награду, теперь тебе решать, как с нею поступить. Тебя дождавшись, покажу я выход и сам уйду туда, найду где отдых от бремени, служение закончив.

Марья с опаской потянула на себя дверь в помещение, куда горгул по каким-то причинам вдруг решил за ней не последовать, и вошла в темную комнату. Ну как темную? Освещения в ней не было, но в центре, светясь и сверкая, парила в воздухе миниатюрная шкатулка размером с кулак. В нее, под слегка приоткрытую крышку, втягивались многочисленные потоки, искрящиеся всевозможными цветами: серебряные, белые, зеленые, красные, желтые, синие, коричневые и других оттенков. Они переплетались между собой, вытекая из стен ручейками и речками, вся комната была ими заполнена. Потом шкатулка вдруг захлопнулась, потоки, как обрезанные, устремились в обратном направлении. Комната опустела, и стало бы совсем темно, если бы не сияние крошечной коробочки.

— Видимо, это и есть артефакт. Надо его взять. — Мария Спиридоновна двинулась к шкатулке, аккуратно ступая по полу, чтобы не запнуться вдруг обо что-нибудь и не упасть, ведь под ногами ничего видно не было. Опасаясь почему-то протянуть руку, она снова достала из немажоськи поварешку, которую убрала, убедившись, что горгул не опасен, и коснулась ей шкатулки. Может, это послужило каким-то сигналом, может, просто совпало, но ларец опять приоткрылся, и снова в комнату стали проникать светящиеся разноцветные потоки и втягиваться в крошечный артефакт. Неуверенно протянув руку со слегка подрагивающими пальцами, Марья прикоснулась к шкатулке, и тут же ее пронзила целая череда разноцветных неосязаемых потоков. Перед глазами вспыхнул ослепительный свет, заполняя собой пространство вокруг, с высоты птичьего полета мелькнули заснеженный лес и горы вдалеке, неожиданно сменившиеся видением большого серого камня, похожего на усеченное яйцо, и тонкой бледной женской руки, свисавшей с его края. Закружились перед глазами снежинки, и вот уже чьи-то мохнатые гигантские ноги идут по снегу, а она смотрит на них почему-то сверху вниз, находясь вверх тормашками. Потом перед глазами вдруг оказались какие-то до боли родные зеленые глаза и тихий голос позвал:

— Пойдем домой, родная, ты устала.

Он шепотом звучал в ушах, рождая смутную тоску. Голос самого дорогого и любимого мужчины, которого она почему-то никак не могла вспомнить.

Словно очнувшись, Марья захлопнула шкатулку, отрезав всё, и разноцветные ручейки магии — видимо, это были они — снова кинулись врассыпную. Засунув шкатулку вместе с поварешкой в немажоську, Мария Спиридоновна застыла, вспоминая грезы наяву. Что это было? Просто видения? Какие-то события будущего или подсказка для дальнейшей жизни? Правда, какая-то невнятная подсказочка. Может, не надо было закрывать коробушку так быстро? Но смотреть в зелень глаз, которых она не могла отыскать в своей памяти, было невыносимо.

Горгул, как и обещал, ждал ее на выходе из комнаты. Каменный страж просто молча повернул весы на постаменте, и в боковой стене открылся проход с ведущей вверх винтовой лестницей.

— А этот артефакт, он для чего вообще? Видения — это будущее? — Мария Спиридоновна пыталась чуточку понять произошедшее и получить хоть часть ответов на мучающие ее вопросы.

— Судьбы виденья. Верно их пойми и следуй по пути, что поведет по жизни. Желание исполнится, но стойкость и решительность еще не раз придется проявлять тебе. Награду от судьбы всяк выбирает по себе.

Марья хотела сказать ему спасибо, но каменная фигура вдруг осыпалась черным песком, который, испаряясь, превратился в сияющие искорки, роем улетевшие под потолок. Это было красиво, но, оставшись снова одна, она почувствовала, что ей тут жутковато, и, испугавшись, что проход может закрыться, поспешила подняться по лестнице.

Вышла она, к своему удивлению, в центре пресловутых развалин, где до сих пор так и не удосужилась побывать. Стоило ей покинуть последнюю ступеньку лестницы, как целый кусок оплавленной стены сдвинулся и закрыл проход. Впрочем, всякие ходы и артефакты Марью уже не интересовали. Габриэль и Манефа! Мария Спиридоновна стала пробираться к видимым за обломками очертаниям дворца. Уже почти подходя к травяному забору и слыша шум в парке, она увидела летящего в ее сторону Тимона.

Увидев ее, Тимон сильнее замахал крыльями и спустился к ней, крича:

— Бабуля, мы тебя все уже полдня ищем!