Комендант некромантской общаги

Сидевшие в гостиной первокурсники, обсуждавшие «освобождение», настороженно притихли.

— Ну мы это… В общем, типа мир, — один из Лисовских только что ножкой не шаркнул.

— Ага, — поддержал его братец. — Че-то скучно так. Тем более паукастые вон шуршат, типа чисто всё.

Стоявший за его спиной здоровенный двуипостасный потянул носом и уверенно заявил:

— Да она точно сестра Базуркевичей! Не знаю, что на ней за магия с ушами, но из Базуркевичей. Зуб даю!

— Точно, народ, — тут же подхватили Лисовские, — поделитесь информацией, откуда всё это? Ну, уши, хвосты, крылья у Кронова. А у тебя вот опять руки, а были щупальца!

— Не, у него крылья были!

— А скорпионы как вылазят?

— А та наглая брюнетка действительно дочка третьего советника?

В общем, вопросы сыпались, и гомон поднялся знатный. Миранда встала и, вспомнив выучку отца, рявкнула:

— Тихо!

А потом объяснила:

— Вы все разом спрашиваете, а ответить не даете. Раз уж у нас мир, то давайте попьем чаю, и мы вам всё расскажем.

Конечно, вся толпа некромантов не превратилась за один вечер в дружный коллектив, но отношения, несомненно, наладились. Братья потом и правда, найдя в Тимоне родственную душу, пускались в разные авантюры и таки подбили пустошника на возобновление боев. А громадный тролль всерьез подружился с фейками, и теперь в общаге часто слышалось:

— Винни! Винни, ты с нами?!

Но это всё происходило намного позже, а сейчас все мирно пили чай и слушали рассказы первокурсников.

Тем временем бравая экспедиция успела сходить в картину и вернуться.

Рорх был чрезвычайно доволен новой лабораторией.

Артефактор всё время, пока остальные обследовали территорию, копался в найденных записях. Скелет, неприкаянно бродящий по участку, действительно оказался Адамом. И он даже смог как-то создать себе посмертное вместилище, превратив свой скелет в артефакт, но абсолютно не продумал ни способа удержания духа, ни питания как такового. Как известно, личам, чтобы поддерживать себя в нормальной форме после перерождения, требуется подпитка эмоциями и жидкой глюкозой. Погибший некромант этого, видимо, не учел, и поэтому от него остался только самодвижущийся скелет-артефакт. Маленький гоблин надеялся, что гибель друга не была мучительной, и попросил Рорха оставить скелет в рабочем состоянии и опубликовать работы Адама со своими пояснениями и предостережениями для таких же увлекающихся некромантов, в назидание и во избежание.

Конечно, Рорх согласился и утешал расстроившегося старичка как мог.

Манефа Ауховна хлопотала вокруг растений как наседка. Подумать только: в нарисованном мире живые кустики с зачатками чего-то похожего на интеллект!

— Я буду просить сюда постоянный допуск, — предупредила она Рорха. — Не уверена, что их можно отсюда забрать. Нужны опыты. — И тут же к кустикам: — Не бойтесь, мои хорошие, вас никто не обидит! Мы вам создадим прекрасные условия. Пока не знаю какие, но точно вам понравится!

Поэтому, когда отдохнувшая бабушка Маша, прочитав оставленную ей в дверях записку, пришла на ужин в столовую, ее ждала большая компания за преподавательским столом. И сидящие вперемешку студенты-некроманты, вежливо здоровающиеся (старшекурсники) и радостно приветствующие (первокурсники).

Пока все делились тем, что она пропустила, маленький старичок вежливо намекнул о ее обещании. Счастливая, что всё обошлось, она предложила навестить Сарочку. И Марья поделится с подругами новостями, и гоблину там соберут целый кузов с доставкой до дома вместе с ним.

Только Лейлы на этом празднике жизни не было.

Рахден еще утром почувствовал что-то неладное. Сначала, выйдя из своей комнаты, он поймал на себе несколько недоуменных взглядов. Ближе к обеду его уже откровенно и в лоб спросили, что с ним случилось. А еще он начал ощущать панику сестры. Всё же связь близнецов хоть и ослабевает с возрастом, особенно после ссор, но сильные эмоции пробиваются всегда.

Причину взглядов прояснило зеркало в холле. Черные пряди его волос словно выцвели в серые, а красные приобрели больше пурпурный оттенок. Кожа стала очень бледной, сильно очертились скулы, а в глазах меняли друг друга все оттенки красно-зелено-фиолетового. Причем все эти изменения он сам воспринял как-то отстраненно и холодно.

«Наверное, началось», — и это была его единственная мысль, касающаяся себя. Надо посмотреть, что с Лейлой, и пойти закончить тот интересный опыт по укреплению фаланговых суставов у скелетов третьего порядка.

При мысли об исследованиях он слегка улыбнулся, совсем чуть-чуть. Они были интересны, остальное мешало и отвлекало.

В дверь к сестре пришлось стучаться долго. Она не хотела открывать и ничего не объясняла. Эмоции по связи были очень сильные: злость, отчаяние и безнадежность. После холодного и расчетливого сообщения, что он придет с ректором и вызванным отцом, дверь распахнулась.

Комнату заполняли клубы желтого, красного, черного тумана с невыносимо вонючими свойствами. Лейла, его источник, сидела на полу и впадала то в ярость, то в отчаяние.