Комендант некромантской общаги

— Да. Мы только потом узнали, что она, желая отомстить за отца, украла образец мутагена у нашего алхимика. Она работала у него уборщицей, и он считал ее чем-то вроде мебели, поэтому ни записи, ни образцы при ней не убирал под замок. Она думала, что станет чудовищем, а стала его лекарством и его жертвой.

— Странная парочка.

— Вы правы. И самое странное, что они и правда пара. Он теперь обычный женатый демон, у них двое детей. Она целитель с сильно выросшим даром, хотя раньше были крохи. А он редко выходит из дома, выращивает цветы и пчел-свистиков. У них самый красивый сад в округе, звенящий пересвистом пчел, а за медом едут из самых дальних провинций. И никто, кроме Верховного Совета, не знает, что это тот самый демон.

— Ваши дети тоже?

— Да. Им рассказывали это в детстве как страшную сказку и показывали магопроекции, чтобы продемонстрировать, к чему могут привести необдуманные поступки.

— Тем не менее они умудрились найти мутаген и даже его использовать!

— Не специально. Просто пробрались и похватали что под руку попалось, не читая надписей, как обычно. Всё не опасное для жизни стояло просто в шкафу, мутаген для жизни не опасен.

— А подлили именно его тоже не специально?!

— Ну у вас всё под контролем, антидот вы получили, и они сейчас сами пожинают плоды своего поведения. Остальным можете выдать антидот, если кого-то не устраивает.

— Я сама разберусь.

— Так я могу рассчитывать на артефакт от вони?

— Посмотрим, что можно сделать. Ближе к каникулам я с вами свяжусь. Кстати, Мария Спиридоновна приняла ваше приглашение?

— Пока не знаю. С детьми я еще не говорил после этого.

— Я надеюсь, вы обеспечите ей полную безопасность! Я очень ценю ее как работника и просто мудрую женщину.

— Охотно верю, сделаю всё возможное.

А ближе к вечеру в таверне у Сарочки собрался очередной военный совет. «Девочки», в лице Сарочки, Азалии, Манефы Ауховны, Виолетты и самой Марьи (Ферра была в отъезде), и «мальчики» — завхоз Пафнутий Шнырь, секретарь ректора Лэри и домовой Пантелеймон.

После рассказа Марьи о проблеме бедненького «выжатого бытовичками Лимончика» все отхихикавшиеся получили идею для обдумывания.

— Нам нужен конкурс! Без магии, красивый, с призами и эффектами. Еще желательно, чтобы принес выгоду нашей академии и конкурсанткам. А еще лучше новую моду!

— Конкурс красоты? — Азалия накрутила на пальчик гроздь в изобилии висящих на ее шее бусиков.

— Ни за что! — Марья была категорична. — Пыжика удар хватит, они общежитие разнесут и друг друга покалечат, пытаясь выиграть. Тем более надо занять их надолго и сделать это ультрамодным увлечением. Что-нибудь рукодельное и без магии.

Народ приуныл.

— Че-то ты, Марья, не по себе сучок рубишь, — высказалась за всех Манефа. — Чтобы эти фифы добровольно да без магии рукодельничать начали? Да ни в жисть! Какие же тогда призы посулить им надо будет?! А в моду такое и вовсе не ввести.

— Да и не научишь их без магии что-то путное делать. Да еще и быстро. — Азалия как профи тоже отмела эту идею.

— И какая вообще выгода, если на рукоделие нужны материалы. Это расходы. Организовать конкурс — расходы. И призы тоже расходы. Дохода пока не вижу, — кинул свои пять копеек гоблин.

Мария Спиридоновна хитро обвела всех взглядом.

— Народ, у меня есть план!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

‌‌‍Глава 45 Охватить неохваченное

Горя энтузиазмом — ведь озвученную и описанную ей идею единогласно поддержали, — Марья спешила порадовать коменданта бытовичек. Как говорится, ничто не предвещало, но таки оно нас нашло! Точнее, не оно, а он. Гибкий и опасный, как ожившее пламя, декан боевиков, вынырнув из-за кустов возле тропинки к общежитию бытового факультета, заступил ей дорогу. Марья аж за сердце схватилась. Хоть нервы и крепкие, но, когда перед тобой внезапно вырастает почти двухметровая фигура змеелюда в комбинезоне цвета запекшейся крови и с пламенным ирокезом на голове и шипяще произносит: «Приветс-с-ствую, я как рас-с вас-с-с ис-с-скал», растягивая безгубый рот в подобии улыбки и холодно щуря глаза с щелевидными зрачками, нервы всё же сдают и сердце колотится пойманной птицей.

— Вот ирод, напугал, аж сердце захолонуло, — Марья на нервах даже поплевала по привычке через левое плечо. — Чуть заикой не сделал, нельзя ж так к людям подкрадываться! А искали-то меня зачем? — Она подозрительно окинула его взглядом.

— Ис-с-свиняюс-с-сь, что напугал, — хотя по лицу было видно, что ни фига не раскаивается и испуг Марии Спиридоновны его только позабавил, как и ее реакция. — Я хотел бы ус-с-снать: а нам вы что мош-ш-шете предлош-ш-шить?

Откровенно говоря, Марья впала в ступор. Вопросы в голове множились, как кролики весной, и ответов не предлагали. Кому «вам»? Почему она должна что-то предлагать? Вообще, при чем здесь она и какие-то вы, они, оно и прочие, обделенные ее предложениями?!

— Вам? Ну, руку и сердце я вам точно не предложу, как и любовь до гроба! — выдала она первое, что пришло в голову из разбежавшихся мыслей.