Комендантский час

Герман Мешалкин не стал утруждать себя томительным ожиданием Зубаря. На другой день, сплавив часть книг, он запил, предоставив событиям идти своим чередом.

Никогда в жизни он не пил в одиночестве. Теперь же по комнате были разбросаны бутылки, а Герман, едва открыв глаза, отправлялся за водкой и пивом.

Опохмелившись перед тем, как снова напиться в обед, корил себя за бессмысленное пребывание в поселке.

Его ничто здесь не удерживало, тем более, что и Зубарь не заявился в условленное время.

Мешалкин пытался понять, почему он обязан повиноваться Зубарю.

Пару раз тот действительно выручил деньгами, когда они были нужны позарез, однажды подсказал, как лучше сбыть товар, — Бурый тогда подвязался в кооперативе, действующем по принципу купи-продай. Потом к Герману прицепились вымогатели, и ходить бы ему по миру с протянутой рукой, кабы не заступничество Зубаря.

Но, напившись, Мешалкин проклинал его. Он не любил тех, что берут нахрапом и силой и всё решают за других. Зубарь несомненно авторитет, но при случае вытрет ноги о кого угодно… Он клоп, но раздавить его невозможно, разве пока сам не лопнет.

И в это субботнее утро Герман первым делом подумал на тяжелую голову, что ему следует скорее убираться. Правда, весь «навар», как говорится, был да сплыл, — он уже начал тратить деньги, которые обязан был сдать в книготорг.

Мешалкин выпил остатки пива, добавив в него для количества сырой воды. Сегодня он намеревался последний раз поторговать и в полдень уехать домой. На базар в эти погожие октябрьские дни охотно съезжался деревенский люд, и, вполне возможно, Герману повезет на прощание.

Заранее, чтобы не занимать время перед отъездом, стал прибираться. Завозившись, не услышал, как в комнату вошел узколицый парень.

Герман не сразу узнал Илью, с кем в Журавской познакомил Зубарь.

Парень приветливо улыбался. Герман показал глазами за спину гостя, дескать, где же хозяин?

— Я один, — сел на табурет Илья, убрав с ушей засаленную прядь.

— А Сам где?

Илья обвел глазами комнату, кивнул на бутылки.

— Диету, значит, не соблюдаешь?

— Решил на дорожку дать копоти.

— Вот-вот, сматываться тебе пора.

— Что за спешка такая?

Илья достал из нагрудного кармана куртки-«варенки» плоскую фляжку, отхлебнув, протянул Герману.

— Поправься, а то вид у тебя, будто ты вчера выпивал.

Герман, попробовав, закашлялся.

— Ч-черт, он же у тебя почти неразведенный.

— Ага, как в Питере. Пьем неразведенный спирт у разведенного моста, — снова пошутил гость.

— У меня, кроме хлеба да воды, ничего нет, — зачерпнул кружкой из ведра Герман.

— Привыкай. Разносолы и в дальнейшем не предвидятся.

Герман, и вправду «поправившийся», сел вплотную к парню.

— Ничего себе перспективочка. Ты это всерьез?

— Похоже, Зуб ни тебя ни меня не желает оставлять в живых.

Ярко-голубые глаза Ильи были доверчиво чисты, смотрели прямо, лишь тонкие крылья ноздрей чуть вздрагивали, выдавая волнение.

— Ты старше, и я хочу с тобой посоветоваться.

Герман ждал, что еще скажет парень. Да, он постарше и много чего знает. Зубарь мог и прощупать Германа. Но известие Ильи похоже и на правду, ведь в Журавской Зубарь ясно дал понять в отношении парня.

— Я не могу советовать, ничего не зная.

— Когда узнаешь, может быть и поздно… Короче, мы надыбали одну точку — пивнушка возле рыбзавода. Выручка там клевая, можно сразу мешок фантиков взять.

— Не говори гоп, пока…

— Втроем быстро управимся.

— Управи-и-мся, — передразнил Бурый. — Кто третий, не я ли случайно? Так моего согласия нет и не будет.

— Зуб заставит.

— Не выйдет, — рассердился Герман. — Только отчего ты переполошился?

Илья в досаде скривил губы.

— Зуб тебе завтра такую роль определит, что ты непременно оставишь следы. А меня попросту уберет.

— У страха глаза велики.

— А ум маленький, — едко парировал Илья. — Я убеждать не стану. Но знай, топор занесен и над тобою.

— Слушай, любитель театральных эффектов, а чего бы тебе одному не дать дёру? А то ты сам себя переиграешь.

— Причина имеется, но тебе она мало что даст.

— Где сейчас Зуб?

Илья напряженно уставился на дверь, ведущую в кладовку.

— Чего встрепенулся, — улыбнулся Герман. — Дверь отходит и скрипит. Сколько ни подбиваю, все без толку.

Илья прошел в кладовку, чем-то загремел.

— Сумкой зацепился, — весело объяснил он. — Кстати, убрал бы сюда бутылки. Не будем же мы вечерять в таком свинюшнике.

— Меня уговариваешь когти рвать, а сам какой-то ужин плануешь?

В глазах Ильи мелькнула растерянность.

— Я не знаю, как ты поступишь.

— Так где Зуб?

— Под вечер мы встречаемся там, где он прячет тачку.

— Где он ее держит?

— В гараже у какого-то «челнока».

— К чему такая конспирация?

— За нами ни с того ни с сего гаишники погнались. Насилу ноги унесли.

— «Жигуленка» вам, конечно, подарили?

— Вестимо, — хмыкнул парень.

«Или он неумело шестерит, или недоговаривает самое главное», — точил Германа червячок сомнения.

— Я свободен, — лучился белозубой улыбкой Илья.

Мешалкин уже вслед спросил, можно ли самому убедиться, что Зубарь прячет машину в гараже.

Илья не колеблясь отдал ключ.

— Повесишь потом на ворота гаража.