Комендантский год

Ермаков сообразил, прыгнул в сторону, припустился прочь, пригибая голову. Солдаты суетились, рассаживались по мотоциклам, они были слишком далеко, чтобы вести эффективный огонь, но Вадим всё-таки надавил на спусковой крючок. Гражданских в зоне видимости не осталось, водители мотоциклетов заводили моторы, пули выли у них над головами, дистанция полностью исключала прицельный огонь. Загрохотал косторез в люльке - куда стрелял пулемётчик, Вадиму было непонятно. Столкнулись два мотоцикла, третий двинулся по кругу, протаранил полететь, четвертый вырвался вперёд, перевалился через водосток, помчался по дороге. Горланили лужённые глотки, подробно стучал пулемёт. Поздно было бежать, в автомате ещё оставались патроны, Вадим подпустил врагов ближе и открыл огонь в одну точку, расположенную примерно в районе руля. Он не видел результата: облако пыли накрыло неприятеля, в следующий момент мотоцикл вырвался из пыльного облака, но его уже несло в бок от дороги, переднее колесо неприкаянно болталось, он въехал в кустарник, завалился набок, закричали раздавленные люди. Но остались другие машины, они уже отъезжали от хутора.

Вадим сполз с косогора, кинулся за своими, ситуация была критической, догнать уставших людей минутное дело. Партизаны растянулись по тропе, самое неприятное состояло в том, что по ней и мотоцикл пройдёт. Чёрная скала выросла перед глазами Зорина, вокруг кустарники, кривые деревья, чёрт ногу сломит, слева тупик - сплошной камень, справа старая дорога, которой много лет никто не пользовался, она огибала скалу и тянулась вдоль обрыва, фактически примыкала к нему. Раньше здесь ходили машины, потом дорога стала осыпаться, движение районные власти закрыли, сделать ремонт на скудный бюджет и не смогли. О том, куда она вела оставалось только гадать, обрыв был высотой с трёхэтажный дом, по крайней мере на этом участке. Внизу громоздились камни, высились одиночные сосны. Валентин Богомолов подгонял людей, покрикивал на женщин, занять оборону было негде, к чёрту уязвлённую гордость советского человека, партизаны бежали, спешили выйти из опасной зоны, за спиной в кустах ревели мотоциклетные моторы. Вдруг треск сделался надрывным, посыпались проклятия - снова столкнулись. В сердце Вадима взыграла надежда: куда-то съехали, сломались, а дорога узкая, это ненадолго, но заминкой надо воспользоваться. Он заорал до хрипов в горле, поторапливая людей, но бежать быстрее они не могли, машинально прижимались к скале, держались подальше от обрыва, хрустели камни под ногами, взревели моторы за скалой. Преследователи разобрались со своими проблемами и снова устремились в погоню.

- Бегите! - крикнул запыхавшееся Кобылин. - Я их задержу!

- Вместе задержим! - отозвался Вадим.

- Да валите вы на хрен, товарищ майор!- вскипел мужик. - Сам управлюсь. В эту щель двое не войдут, не волнуйтесь, я малость потолкую с ребятами по душам и догоню вас.

Партизаны побежали дальше, Алевтина оглянулась.

- Валите отсюда, товарищ майор! - заявил Кобылин, вытащил из подсумка гранату и втиснулся в расщелину.

Зорин догнал свою группу, дорога уходила влево, огибала скалу и начинала расширяться, это было плохо, мотоцикл проскочит тут как по маслу. Треск за изгибом скалы делался громче, прогремел взрыв, раздались вопли, затрещали автоматы, ухнул ещё один взрыв, ничего общего с гранатой не имеющей. Видимо мотоцикл сверзился с обрыва. Пальба не умолкала, это означало что Кобылин ещё держался.

- Помочь бы надо Юрке, - не уверенно проговорил Ермаков.

- Вперёд! - закричал Зорин. - Он сам себе поможет, большой уже.

Вылетел камень с поступление Алика Горкина, он поскользнулась, отставил ногу, чтобы не упасть дальше. Да что за растяпа. Глинистый слой вдруг стал проседать под его тяжестью, козырёк на обрыве едва держался, Горкин стал изворачиваться, в распахнутых глазах блеснула недоумение: что за чёрт возьми? Он проваливался, его левая нога уже не работала, Алик поздно понял, что происходит непоправимое, замахал руками, обрыв рассыпался. Кинулся на помощь Роман Курицын и тоже наступил на опасный участок, подбежал Тищенко, схватил товарища за шиворот, оттащил. Горкин падал с отчаянным воплем, перевернулся, зацепился рукой за выступ на обрыве, сделал ещё один кувырок. Удара камня был безжалостным, с отвратительным хрустом треснул череп, выплеснулось кровь, изумлённые глаза устремились в небо. Алевтина подавилась криком, надсадно закашляла.

- Он жив! - закричала Софья Николаевна. - Надо вытащить Алика.

- Он мёртв, - прохрипел Вадим. – Вперёд, пошли.