Комендесса Баянова

По пути у него в мозгу проносится рой мыслей: зачем Северина его к себе зазывает, да ещё подмигивает, да задом своим обтянутым водит как турецкая наложница? Почти все ушли на занятия, общежитие и коридоры пусты. Неужели совращает, глаз на него положила? А вдруг и правда?… Старшаки говорят – у Баяновой прозвище БДСМ! Зря, небось, не скажут.

С Лёхой на прицепе комендесса входит в её каптёрку, где в соседнем закутке дремлет её ложе – предмет мечтаний многих парней-студентов. Северина Марковна знает силу своего грозного обаяния и беззастенчиво ею пользуется. Интересно, что там у неё под кроватью? Любовные письма со всех комнат? Наручники и плети? Кандалы и кляпы? Кто знает?

Развернув свой бюст как аккордеонные меха, Баянова оценивающе смотрит на Лёху, потом кивает на тумбочку:

– Будь мушшчиной, челик? Снеси, пожалста, этую мебель к двести шестнадцатой комнате и оставь у дверей? У девчонок там тумбочки не хватает.

– А-а-а… – сбивчиво откликается Лёха. – Конечно, Северина Марковна. Спасибо за оказанное высокое доверие. Но смогу ли я? Достоин ли?

– Сможь! – ласково гудит Северина. – Считай это частью любовной игры. Да стукни там по дороге в двести первую, скажи Гришке Лобунцову, пусть сюда подойдёт, он мне тоже нужен.

– Как мужчина нужен? – Лёха прижимает к себе тумбочку, словно самовар без ручек. Если представить, что обнимаешь сдобный стан комендессы, то можно тащить «этую мебель» не только на второй этаж, но и гораздо выше.

– Естественно, сын мой, – Северина гладит руками бескрайний бюст, поправляет что-то там в недрах невидимого лифчика. Будто невзначай добавляет. – Кстати, как вам живётся, Лёша? На молодых по ночам не буреют? Про четвёртый курс я не говорю – те уже спокойные, к диплому готовятся, им бузить незачем. А вот третий… есть там проблемные личности, которым подвиг братьев Мухляновых спать не даёт.

– Что вы, что вы! – протестует Молочковский. Бедный малый вообразил, будто соблазнительная комендесса вербует его в стукачи. – Со всеми старшаками нормально живём, образцовое у вас общежитие! Никто и пальцем не трогает.

– Но наш почтовый ящик «ВКонтакте» ты знаешь? Он анонимный, напоминаю.

– Знаю ваш ящик. Чуть что – скину инфу сразу! – салага Молочковский мечтает поскорее убраться из апартаментов Северины, от её искушающего взгляда и томных сверкающих лосин.

– Давай не спи, – разрешает комендесса Баянова. – Тащи этую мумбу-тумбу и покличь Лобунцова.

В течение дня все, кто есть в общаге, поневоле вовлечены в благоустройство и бурную деятельность под управлением Северины Марковны. Только что на улице она указывала дворнику, куда складировать палую листву, а вот её неутомимый зад уже опять возносится вверх по лестнице, конвоируя слесаря Затухаева, несущего стремянку. Вот комендесса учиняет кастелянше Ларке разнос за неразбериху с бельём, а вот уже руководит разгрузкой продуктов в буфет и заодно уносит себе в каптёрку контейнер с рассольником. На второе предлагается гуляш с пюре, но Северина Марковна целомудренно берёт паровую рыбную котлетку: наказание самой себе за утренний тортик.

– Норд-фройляйн, норд-фройляйн,

Спать лентяям не давайн!

Норд-фройляйн, норд-фройляйн,

Планов куча у тебяйн.

                ***

Вместо послеобеденного сна Северина накидывает куртку и уходит в салон «на брови». Попутно описывает круг по периметру общежития, проверяет целость стёкол, ковыряет пальцем цоколь, относит в урну завалявшуюся под окнами винную бутылку. Затем некоторое время стоит задрав голову: вычисляет, из какой комнаты эта бутылка могла прилететь. Облепленные спандексом ноги переливаются как две нефтяных реки, осенний ветер ласкает мелированные волосы.

– С триста восьмой швырнули, больше некому! – бормочет про себя комендесса, скрываясь между липами.

После сеанса красоты Северина Марковна возвращается «на новых бровях», помолодевшей и похорошевшей настолько, насколько можно помолодеть, когда тебе сорок четыре года, а на шее у тебя висит Канатчикова дача, где какая-то зараза опять сломала смеситель в душевой третьего этажа и отбила на кухне две кафельных плитки.

Шум, истерики, нытьё. Разборки, дрязги, объяснительные. Карусель продолжается, Северина с новыми бровями вертится как белка в колесе, щедро раздаёт втыки, ЦУ и распоряжения. У вахты на скамеечке сидит второкурсник Лёва Пичкин со взрослым мужчиной. Судя по внешнему сходству, это Лёвкин отец из деревни. Между ног у отца стоит большая хозяйственная сумка – посылка сыну из крестьянской семьи.

– Здравствуйте, – запаренная, но всевидящая комендесса улыбается незнакомцу, грозит пальцем сыну. – Лёва, не стыдно тебе отца родного на пороге держать? Проводи к себе в комнату, напои чаем, я печенья дам.