КОМЕТА

Оно бы всё ничего. Я Марию люблю. Да и вообще я люблю пьяных женщин. Но, всё дело в том, что, во-первых - мне уже было невмоготу стоять и я хорошо набрался к тому времени, во- вторых – к Марии полез приплясывать Еремей (человек-слон). Конечно, я затрещал и рухнул. Все свалились в кучу. Бабы начали выть и Валера (человек – дупло), чтобы успокоить их ударил Галю (женщину-чеснок), а потом и Машу, Матвеем Сухаревым (человеком - табуреткой). Тут вмешался, к тому времени уже невменяемый, Мирон Гусев (управляющий анатомического цирка «Наумов и наследникъ») и нанёс удар подносом с остатками жареного филина, Валере (человеку- дуплу) по рылу. Это была первая кровь, от которой избитые пьяные бабы взвыли окончательно невыносимо, разбудив Ивана Грабова (человека-обезьяну).

8) Иван Грабов (человек-обезьяна).

Я не сразу понял, что происходит. Вой неимоверный. Бабы валяются. Валера в крови. Федя (человек-дверь) выбит, Егор Михнёв (человек – свинья) храпит в блевоте рядом валяется выбитый Федя. Паши (человека-стола) нет. Егор Злобин (человек-ухо) распух до неузнаваемости, а Мирона (управляющего анатомическим цирком «Наумов и наследникъ») лупит по голове Матвеем Сухаревым (человеком табуреткой), Сёма Панюшкин (человек – баба с бородой). Я никак не мог сообразить, что происходит. Я спросил у Николая Валерьяновича «что происходит». Николай Валерьянович еле держался на ногах. Помолчал, подумал. Поглядел с прищуром. Сплюнул и попросил прикурить. Ну, я и дал.

13) Николай Валерьянович (человек – цирковой шатёр).

Отсутствует, по причине трагической кончины.

Протокол, с моих слов, записан верно.

Сим подтверждаю.

Подп.

Подп.

Подп.

ЧИТАЯ БУНИнаХ

***

Снился странный тревожный сон. Снилась Анна. Мы познакомились с ней в булочной «У Байера».

Я, желая развеселить её, кивнул на смешного старичка сидящего за столиком в углу, и прошептал склонившись ближе; – «Взгляните, любезная, вон на того паршивого старикашку. Он похож на старое мочало, а в уголках его глаз, словно капельки липового мёда, скопился гной. Смешной, ей богу, медоточивый старикашка. Сатир - склеротик. Не правда ли забавный?»

Она прыснула, отвернувшись к окну и тихо сказала; - «Это мой дядя. Тимофей Александрович».

Теперь прыснул я.

Тем временем, Тимофей Александрович, протёр глаза кулачками и уставился на меня взглядом неприятным и шарящим, словно облапывая. Мне стало душно, и я собрался в момент выйти из булочной вон, но потерял сознание.

Так между нами завязалось лёгкое знакомство. С тех пор, мы стали жить вместе.

Проснулся. Странный, странный сон. Ночной комар укусил в нос. Некрасиво.

За окном цвела персидская сирень. В её соцветиях было большое количество цветочков с пятью лепестками. Если отыскать такой и съесть, загадав желание, то оно непременно исполнится. А аромат её пьянил и от его избытка, в безветренную погоду, кружило голову.

Вспомнил, как седьмого дня с Еленой, смеясь и споря «кто скорее», ероша хрупкие сиреневые свечи, выискивали заветные цветочки и ели их, лелея надежду на то, что желания и вправду сбудутся.

Мы были счастливы, как дети.

С Еленой, я познакомился в пирожной лавке «У Швабрина».

Чтобы рассмешить её, я кивнул на сухонькую старушку сидящую за столиком в углу и прошептал склонившись ближе; - «Взгляните на ту припакостнейшую старуху в углу. Она, как вытертое мочало, а нос её схож с гнилой грушей. Замшелый деабетичный пень. Нельзя сдержать смеха, глядя на неё, не правда ли?»

Она прыснула, отвернувшись к окну, и сказала шёпотом; - «Это тётушка моя, София Павловна».

Я несколько смутился и посмотрел на старуху. Лицо её сделалось строже, что ли. Она глядела на меня пристально и словно облапывая.

Мне сделалось не по себе, я хотел раскланяться и выйти, но от избытка чувств, потерял сознание и упал.

Так началось наше с Еленой лёгкое знакомство. И мы стали жить вместе.

День обещал быть погожим. Татьяна позвала к чаю. Я быстро оделся, пригладил волосы и спустился вниз.

Татьяна была чудной женщиной. Мы познакомились с ней в аптеке «У Гольцмана».

Желая развеселить её, я кивнул на странного бутуза, лет шести – семи, сидящего за столиком в углу и увлечённо ковырявшегося в носу. Склонившись к ней, я прошептал;- «Какой смешной бутуз, взгляните. Он, словно разбухшее мочало, эти розовые, словно чахотошные щёки, толстый как колбаса палец, буравящий в неистовстве безразмерную ноздрю... Без слёз смотреть на это зрелище нельзя. Диатезный купидончик. Умильное существо, не так ли?»

Татьяна прыснула, отвернувшись к окну, и прошептала улыбаясь;- «Это мой сынок. Андрюша».

Сконфузившись, я хотел было, извиниться, но глянул на Андрюшу. Он вынул палец из носа, облизал его и поглядел на меня, словно облапывая.

Слабость овладела всем моим естеством. Закружилась голова и я, тут же, потеряв сознание, упал на пол.

Так завязалось, наше с Татьяной, лёгкое знакомство и мы стали жить вместе.

К полудню подали экипаж. Нужно было заскочить ненадолго на службу и ехать к Палецким на пикник.

Я познакомился с Палецкими в мануфактурной лавке «У Блюхера и Ко»