Комический роман

Когда мы сидели за столом, вошла ее племянница, лет двенадцати, и, обратившись ко мне, сказала, что ее тетушка послала ее спросить, не захочу ли я с ней отужинать, так как она еще не ужинала. Не помню хорошо, что я ей ответил, но знаю, что госпожа легла в постель и сделалась крайне больна.

На следующий день, рано утром, она велела позвать меня, чтобы приказать найти лекаря. Когда я подошел к ее постели, она подала мне руку и сказала откровенно, что я был причиной ее болезни, а это удвоило мои опасения настолько, что я в тот же день записался в войска, которые набирали в Париже для герцога Мантуанского,[424] и уехал, ничего никому не сказав. Нашего капитана не было с нами, — он поручил командовать нами своему поручику, который был настоящий разбойник, так же как и два сержанта, потому что они жгли почти все жилища,[425] а мы терпели нужду, пока они не были захвачены судьей в Труа, в Шампани, и тот не повесил их всех, исключая одного из сержантов, приходившегося братом камердинеру монсеньора герцога Орлеанского, которого тот спас. Мы остались без начальства, и солдаты с общего согласия выбрали меня командовать отрядом, состоявшим из восьмидесяти человек. Я принял командование с такой властью, как будто бы был на самом деле капитаном. Я сделал им смотр и получил в Сен-Рейне, в Бургундии, жалованье. Потом мы дошли до Амбрюня, в Дофине, где нас встретил наш капитан, боясь, что не найдет в своей роте ни одного солдата. Но когда он узнал о том, что произошло, и так как я представил ему шестьдесят восемь человек (потому что двенадцать я растерял во время перехода), он всячески обласкал меня, произвел меня в свои прапорщики и назначил мне свой стол.

Армия, самая лучшая из всех,[426] какие когда-либо выступали из Франции, имела плохой успех, как вы, может быть, знаете. Это произошло из-за несогласия между генералами. Я вернулся вместе с ее остатками и остановился в Гренобле, чтобы дать время пройти ожесточению бургундских и шампанских крестьян,[427] которые убивали всех бежавших, и избиение было так велико, что чума стала свирепствовать в этих Двух провинциях и распространилась по всему королевству. Пробыв некоторое время в Гренобле, — где я завязал обширное знакомство, — я решил уехать в этот город, на свою родину. Но проходя местами, удаленными от большой дороги, — по причинам, о которых я сказал, — я пришел в небольшое местечко Сен-Патрис, где младший сын владелицы, бывшей вдовой, набирал роту пехотинцев для осады Монтобана.[428] И я поступил к нему. Он осмотрел меня, и я ему не понравился. Спросив меня, откуда я, — на что я ему чистосердечно рассказал правду, — он просил меня взять на себя труд сопровождать его брата, молодого человека, мальтийского кавалера, которого он брал к себе в прапорщики, на что я охотно согласился. Мы отправились в Нов, в Прованс, который был местом сбора полка. Но мы не пробыли там и трех дней, как дворецкий капитана обворовал его и бежал. Он отдал приказ разыскать его, но это было тщетно. Тогда он просил меня взять ключи от его сундуков, каких мне не пришлось хранить, потому что он был послан от полка к великому кардиналу Ришелье, командовавшему армией при осаде Монтобана и других восставших городов Гийены и Лангедока. Он взял меня с собою, и мы встретились с его высокопреосвященством в городке Альби. Мы сопровождали его до взбунтовавшегося Монтобана, но уже не было надобности в прибытии этого великого мужа, потому что, как вы знаете, тот был уже взят. С нами было в эту поездку очень много приключений, о которых я не буду вам рассказывать, чтобы вам не наскучить, что я, может быть, уже сделал.

Тогда Этуаль сказала ему, что это значит лишить их приятного развлечения, так как не закончить истории. И он продолжал следующим образом:

— Я завел большие знакомства в доме этого знаменитого кардинала, и, главным образом, с пажами. Их было у него восемнадцать, и все нормандцы, и они очень меня обласкали, столь же, как и другие домашние кардинала. Когда город был взят, наш полк распустили, и мы возвратились в Сен-Патрис. Владетельница этого местечка имела тяжбу со своим старшим сыном и готовилась по этому делу ехать в Гренобль.