Комический роман

Когда он вошел, Каверн пристально посмотрела на него, и сила крови произвела такое чудное действие на нее, что она расчувствовалась и расплакалась, не зная почему. Ее спросили, узнает ли она этого человека, а она отвечала, что думает, не видела его никогда. Ее просили всмотреться в него внимательно, что она и сделала и нашла в его лице столько своих черт, что вскричала:

— Не брат ли это мой?

Тогда он подошел к ней и обнял ее и уверил, что это он самый, по несчастью так надолго разлученный с ней. Он приветствовал свою племянницу и всех собравшихся и присутствовал на этом тайном совещании, где решили отпраздновать две свадьбы разом, то есть Дестена с Этуалью и Леандра с Анжеликой. Вся трудность состояла только в том, чтобы найти священника, который бы их обвенчал. Тогда настоятель Сен-Луи (он тоже был приглашен на совещание) сказал им, что это он берет на себя и поговорит с двумя приходскими священниками — с городским и со священником Монфортского предместья. Если же они будут чинить какие затруднения, то он съездит в Се и получит там разрешение епископа; а если тот не согласится, то поедет к манскому епископу, которого имеет честь знать, потому что один его приход в маннской епархии, и, верно, тот не откажет. Его просили взять на себя эти заботы. Между тем тайно позвали нотариуса и заключили брачные договоры.

Я не буду пересказывать вам условий (потому что и сам не знаю этих подробностей), — скажу лишь, что они поженились. Господа Вервиль, де ля Гарруфьер и Сен-Луи были свидетелями. Последний пошел к священникам, но ни один не хотел их венчать, ссылаясь на множество причин, каких настоятель не мог преодолеть, потому, может быть, что не был в этом силен; а это заставило его решиться ехать в Се. Он взял лошадь у Леандра и одного из его слуг и отправился к епископу, который сначала противился и не соглашался на его ходатайство. Но настоятель указал ему, что эти люди не принадлежат в действительности ни к одному приходу, так как они сегодня в одном, а завтра в другом; но что, однако, их нельзя считать бродягами и темными личностями (это было самым сильным соображением, на котором священники основывали свой отказ): ведь у них есть подлинное королевское разрешение и свои семьи, а следовательно они подчиняются тому епископу, в епархии которого находятся, а что те, за кого он просит, сейчас в Алансоне и подведомственны алансонскому епископу, как и все другие жители, и что поэтому он может разрешить их обвенчать, чего он покорно и просит, потому что они, кроме того, весьма почтенные люди. Епископ согласился и позволил настоятелю венчать их в той церкви, в какой он захочет. Он хотел было приказать секретарю написать разрешение, но настоятель сказал ему, что и одного слова, написанного его рукой, достаточно, и это так приятно было владыке, что он оставил его у себя ужинать.

На следующий день он вернулся в Алансон, где нашел помолвленных совсем готовыми к свадьбам. Прочие комедианты (не знавшие, о тайне) не знали, что думать о таких приготовлениях, а Раготен более всех был в затруднении. То, что вынуждало их держать все это я таком секрете, было то, что вы знаете о Дестене, так как о женитьбе Леандра и Анжелики было известно всем, но они боялись неуспешности ходатайства. Но когда они уверились, то объявили об этом всем и прочли брачные договоры публично и назначили день свадьбы. Это было страшным ударом грома для бедного Раготена, которому Ранкюн сказал совсем тихо:

— Не говорил ли я вам? Я всегда это подозревал.

Бедный человечек впал в самую глубокую меланхолию, какую только можно вообразить, а она повергла его в страшное отчаяние, как вы узнаете из последней главы этого романа. Он был так обескуражен, что, проходя однажды в праздник мимо церкви богоматери, в то время когда трезвонили, впал в заблуждение большинства простолюдинов, которые верят, что колокола выговаривают все, что те воображают. Он остановился, чтобы послушать их, и легко убедился, что они говорят:

Раготин много вин[436]
Перепил с утра один,
Он пьян, он пьян.

Он пришел в такую бешеную ярость против звонаря, что закричал ему:

— Врешь! я совсем не много пил сегодня! Я бы не рассердился, если бы ты вызванивал:

Ах, злосчастный Раготен,
Отнял у тебя Дестен
Этуаль, Этуаль,[437]

—

я утешался бы тогда, видя, что и бездушные вещи выражают сочувствие моему горю, а ты зовешь меня пьяницей! О, я тебе отплачу! — И тотчас же, нахлобуча свою шляпу, вошел в церковь через дверь, за которой нашел винтовую лестницу и поднялся по ней на хоры. Когда он увидел, что этот подъем ведет на колокольню, то поднялся до самого верху, где нашел низенькую дверцу, вошел в нее и прошел до крыши придела, под которой все, проходя, сгибались, но для него помост оказался в самый раз. Пройдя до конца, он нашел дверь, ведущую на колокольню, куда и поднялся.

Ярмарочный лекарь с женой