Комический роман

— Хорошо! — ответила она ему, — Вы не можете ничем лучше убедить меня в этом, как удалившись от меня; а так как вы этого не сможете сделать, живя в этом городе, и если правда, как вы сказали, что я имею над вами какую-то власть, то я приказываю вам поступить в войска, какие сейчас набирают; и когда вы сделаете несколько походов, то, быть может, найдете меня более благосклонной к вашим желаньям. Эта малая надежда, какую я вам даю, должна вас к этому понудить — иначе потеряете ее навсегда.

Потом она сняла с пальца перстень и дала ему, сказав:

— Берегите этот перстень, который вам должен напоминать обо мне, и я запрещаю вам приходить со мною прощаться — одним словом, видеть меня.

Она позволила ему поцеловать себя и ушла в другую комнату и заперла за собою дверь.

Этот злосчастный любовник попрощался с ее отцом и матерью, которые не могли удержать слез и уверяли его, что всегда будут ему покровительствовать в том, чего он желает. На следующий день он поступил в кавалерийский полк, который набирали для осады Ля-Рошели.[446] Так как она запретила ему видеть себя, то он и не осмеливался этого сделать. Но ночью накануне дня отъезда он дал ей серенаду, и в конце ее он пропел жалобу, которая так соответствовала его печали и которую он сопровождал игрой на лютне:

Ирис, жестокая моя,
В тебе любви и дружбы нет,
И жалости не знаешь ты
К тому, кто верен так тебе и так несчастен.

Всегда ли столь ты непреклонна?

И сердце — камень у тебя?
И не могу его я тронуть?
И будешь ли всегда строга к моей любви?

Тебе, жестокой, повинуюсь

И говорю тебе: «прости».
В печальных этих уж местах
Меня ты больше не увидишь и сердца, верного тебе.

Будет тело мое без души,

Друг мой тело раскроет тогда,
Вынет сердце мое из него,
И подарит тебе и увидишь ты пламя мое.

Эта своенравная девушка встала и, открыв ставень окна, но не распахнув окна, сквозь которое и так было слышно, настолько сильно рассмеялась, что привела в отчаяние бедного Сен-Жермена, что-то хотевшего ей сказать. Но она закрыла ставень и сказала ему громко: «Держите ваше обещание для вашей пользы», — а это заставило его удалиться. Он уехал несколько дней спустя с ротой солдат, которые направлялись в Ля-Рошельские лагери, а осада Ля-Рошели, как вы знаете, была очень упорной: король нападал, а осажденные защищались. Но наконец пришлось сдаться на волю монарха, которому повиновались и ветры и стихии.

После того как город сдался, большинство войска было распущено, а в числе их и рота, где служил Сен-Жермен, который вернулся в Витре, куда, едва прибыл, как уже пошел навестить свою жестокую Маргариту, — и она позволила ему поздороваться с ней. Но это она сделала только для того, чтобы сказать ему, что он возвратился слишком скоро и что она не расположена еще его принимать и просит его не посещать ее. Он ей ответил такими печальными словами:

— Надо признаться, что вы опасная особа и что вы желаете смерти самого верного в мире влюбленного, потому что четыре раза уже давали мне повод испытать вашу жестокость, и хотя я со славой вышел из всего, это, однако, было для меня крайне опасно. Я ходил искать смерть там, где более несчастные, чем я, не ища, ее находили, но я не мог ее встретить. Но так как вы этого хотите с таким пылом, то я стану ее искать в таких местах, что, наконец, она принуждена будет удовлетворить меня, чтобы доставить вам удовольствие. Но, может быть, вы раскаетесь, что были ее причиной: она будет столь необыкновенной, что и вы тронетесь жалостью. Итак, прощайте, жесточайшая в свете!

Раготен

Он поднялся и хотел итти, но она остановила его, чтобы сказать ему, что совсем не желает его смерти и что если она побуждала его к дуэлям, то только для того, чтобы испытать его мужество и, наконец, для того, чтобы он был более достоин обладать ею; но что она еще не в состоянии выносить его искательства, — однако, может быть, время ее смягчит. И она оставила его, не сказав более ни слова.

Эта небольшая надежда заставила его испытать средство, которое могло все испортить, — внушить ей ревность. Он рассуждал сам с собою, что так как она несколько еще склонна к нему, то и не преминет ревновать, если он подаст к этому повод. У него был товарищ, у которого была возлюбленная, столь же его любившая, сколь Сен-Жерменова дурно с ним обращалась. Он просил у него позволить ему поухаживать за его возлюбленной, а его просил попробовать поухаживать за своей, чтобы посмотреть, как она его примет. Его товарищ не хотел на это согласиться, не уведомив своей возлюбленной, — а та позволила.