Коминтерн и Латинская Америка: люди, структуры, решения

Экс-генеральный секретарь КП Уругвая и экс-член ИККИ Э. Гомес после исключения из партии создал свою версию ее истории, которая подтвердила его культ личности и практически полностью игнорировала интернациональную составляющую ее деятельности, имевшую для уругвайской секции Коминтерна особое значение (основание партии при прямом участии делегатов ИСПА, пребывание в Монтевидео Южноамериканского бюро ИККИ и т. д.)[34].

Значительное внимание изучению историй отдельных латиноамериканских компартий уделяют американские историки. Профессор Техасского университета К. Шмитт, указывая на усиление борьбы рабочих масс и идейное размежевание в рабочем движении Мексики как на предпосылку создания КПМ, само образование партии рассматривал исключительно как результат деятельности американских социалистов и М.Н. Роя, «благословлённых русским агентом Бородиным»[35].

Д. Доновану образование компартии Мексики представлялось результатом борьбы в небольшой Социалистической партии между М.Н. Роем и Л. Гэйлом, приведшей к исключению американца и переименованию партии[36]. За пределами его исследования остался Национальный социалистический конгресс, одним из результатов которого стало образование двух ориентированных на III Интернационал партий – Л. Гэйла, а также М.Н. Роя – Ч. Филлипса – Х. Аллена.

Д. Херман с критических позиций рассматривал сложившуюся в немарксистской историографии схему отношений III Интернационала с коммунистами Мексики в начальный период активности. Он расценивал случай Роя, который «не был послан в страну в качестве агента международной коммунистической организации», как «пример оппортунизма первых лет, когда Коминтерн, не обладавший эффективным аппаратом, вербовал симпатизирующих ему лиц, поддерживая деятельность тех, кого он полагал полезным, – даже индийский национализм и оппозицию британцам»[37]. Несмотря на стремление автора быть точным в отображении событий, его книга не лишена ошибок, например он путал Мексиканскую коммунистическую партию с Коммунистической федерацией мексиканского пролетариата, считая, что эта организация была официально признана секцией Коминтерна в 1922 г. (!)

Х. Креспо Тораль, «обеспокоенный большевистским проникновением в Эквадор», предупреждал «общество, считающее опасность исчезающей, поскольку оно ничего не хочет знать о ней». Эквадорский фалангист обвинял либералов, позволивших себе увлечься впечатлениями от победы русской революции, в покровительстве теориям и практике марксистов, а Коминтерн – в «прямом вмешательстве в ситуации, когда [коммунистические] ячейки были еще слишком аморфными для образования политической реальности в виде партии». По его мнению, «дипломат дружественной страны Р. Рамос Педруэса» выполнил функции по объединению левых интеллектуалов Кито по прямому указанию III Интернационала. Креспо Тораль, очевидно, полагал, что и правительство Мексики выполняло волю Москвы, направляя его на работу в Эквадор[38].

Профессор Калифорнийского университета Р. Чилкот, выступая с позиций «позитивного антикоммунизма», признавал влияние Октябрьской революции на процесс проникновения марксистских идей в рабочее движение Бразилии и тот факт, что «Ленин и революция дали могучий толчок радикальной мысли»;он показывает формирование КПБ как процесс объединения марксистских групп при поддержке Бюро коммунистической пропаганды, компартий Аргентины и Уругвая, подчеркивая при этом «абсолютное подчинение партии Москве»[39].

Сверхзадачей мексиканских исследователей М. Маркеса Фуэнтеса и О. Родригеса Араухо было выяснение причин раскола, «измельчания» левых сил Мексики. Основные выводы авторов, близких по взглядам к «новым левым», не отличались оригинальностью: искусственное происхождение компартии в стране, где не было условий для ее возникновения, экономическая и идеологическая зависимость от Коминтерна, которая вела к неэффективности всех усилий партии «из-за отсутствия инициативы, политического видения и теоретической подготовки руководителей и кадров»[40]. При этом они отошли от концепций своих предшественников, отмечая, что иностранцы «фактически и по праву руководили партией в первые годы ее существования», и показывая особенности стратегии и тактики КПМ, в значительной мере расходившиеся с установками Коминтерна.