Комиссар госбезопасности

— Работник оперативного отдела смещен и разжалован. Между прочим, сегодня перехватили распоряжение генерала Гальдера. Он четко выражает ситуацию: «До тех пор, пока двадцать шестая русская армия, действующая южнее Киева, не будет разбита, нельзя ставить первой танковой группе каких-либо новых задач для наступления на юг».

— Солидная похвала, — хмыкнул Михеев.

— Да, хотя гитлеровцы и подготовились отразить контрудар, но едва устояли, а кое-где и отступили, вынуждены были повернуть от Киева на юг несколько мотомеханизированных дивизий. Кстати сказать, полностью укомплектованных средними и тяжелыми танками. А у нас, — Ярунчиков потер затылок, — в шестой армии полсотни танков не наберется, в двенадцатой — ни одного, а противник давит, смыкает фланги.

Михеев вспомнил:

— В двадцать шестой армии три мехкорпуса. Они должны бы пробиться.

— Что от них осталось? Если объединить, один полностью укомплектованный, может, сформируется. И нехватка в армии в боеприпасах, в противотанковом оружии, даже в бутылках с горючей жидкостью. Саперные лопатки другой раз одна на десятерых.

— Нехватка или тылы плохо работают, не поставляют? — спросил Михеев.

— И то и другое, — без уверенности ответил Ярунчиков.

— Знать и перечислять нужду легко. А причина? Ты вник, разобрался? По-моему, нет. Значит, и мер никаких не принимал. А меня прежде всего это интересует. Кто обслуживает тылы?

— Деревянко.

— Разберись с ним по вопросу работы тыла фронта и сегодня же доложи мне.

Машина резко свернула влево, мелькнул дорожный указатель с надписью: «Бровары».

— Вот мы и приехали, — сказал Никита Алексеевич, указывая рукой. — В школе расположились.

Михеев остался безучастным к разъяснениям Ярунчикова.

— А люди стоят, — сказал он задумчиво. — Даже контратакуют… Нет, не победить им таких!

Машины встали возле широкого здания школы. Справа, за штакетной оградой, скрылся в тополях деревянный домик. Ярунчиков объяснил:

— Там секретариат, а вон за дорогой наискосок моя, стало быть, теперь наша хата.

Михеев направился к крыльцу школы, на которое вышли чекисты. Он увидел несколько знакомых лиц.

— Здравствуйте! — приветствовал всех Михеев, успевая задержать взгляд на каждом из открыто улыбающихся сотрудников. — Опять, значит, вместе. Не знаю, как вы, а я рад. От души говорю.

Ответить ему так же порывисто и откровенно в присутствии Ярунчикова, видимо, постеснялись. Но Михеев и без того видел, с каким уважением встретили его оперативные работники, и потому шутливо добавил:

— Будем считать, новое знакомство состоялось… А вы, Плетнев, что сверлите меня глазами, будто не припоминаете?

— Да нет, товарищ комиссар, — подтянулся Дмитрий Дмитриевич. — Вас повысили в звании. Поздравляю!

— Да, представьте себе, понизили в должности и повысили в звании. Выходит, тут у вас ответственнее участок… Но если бы я не знал вас, Дмитрий Дмитриевич, то счел бы ваше поздравление…

— Подхалимством, знаю, — опередил Плетнев. — Но ведь и я вас не впервые вижу.

— Признаться, я думал, вы, Дмитрий Дмитриевич, где-нибудь на передовой. Что это вас многовато собралось в отделе? — разом согнал он с лиц улыбки. — Обстановка вроде неподходящая тесниться тут. Я бы желал видеть оперативный состав почаще на переднем крае.

— Пару дней как вернулся… — ответил Плетнев без обиды.

— Постоянно люди выезжают, Анатолий Николаевич, — внес ясность Ярунчиков.

— Тогда другое дело, — шагнул на крыльцо Михеев и, увидев среди расступившихся сотрудников Ништу с перевязанной головой, подал ему руку, говоря: — Знаю уже, Петр Лукич, потому и хочу почествовать вас. Страшно было в рукопашной-то сойтись? Вам, наверное, не обязательно было в драку лезть?

— Не-ет!.. А как же?! Когда ближний бой пошел, какие могут быть другие дела? Боязно, конечно, поначалу, а потом такое заварилось, что не до страха…

— Рожи-то фашистские запомнили?

— Где там… Только одну… Отсекал подбегавших, — невольно вскинулась у Ништы рука, будто держал в ней пистолет, — сбоку вывернулся длинноносый, с разбитым глазом фриц. Уложил бы я его, да патроны в обойме кончились. Жесткий, тяжелющий, со звоном, приклад, это я запомнил.

Плетнев живо вставил:

— Это в голове у тебя зазвенело.

Михеев представил чекистам Плесцова и назвал его должность: «старший оперуполномоченный информационной группы особого отдела фронта».

— Чего переглядываетесь, теперь будет такая группа для обобщения материалов о борьбе с подрывной деятельностью врага, — ответил на незаданный вопрос Михеев и отправился смотреть, как расположился отдел.