Комиссар госбезопасности

Исполняя поручения «кэривныка», Судоплатов ещё дважды выезжал из Германии во Францию, где встречался с представителями украинского правительства в изгнании. Все это время скрупулезно запоминал фамилии и приметы тех, с кем обучался, контактировал и встречался, анализировал полученную информацию.

Тем временем его «дядя» — Лебедь, используя свои связи, прислал через Финляндию распоряжение о возвращении «племянника» на Украину, где его должны были оформить радистом на советское судно, регулярно заходившее в иностранные порты. Это давало возможность поддерживать постоянную связь между подпольем ОУН на Украине и националистическими организациями за рубежом.

Коновальцу идея пришлась по душе, и он согласился с возвращением Павла в Советский Союз.

С фальшивыми документами, в сопровождении заместителя Коновальца Сушко (тот оказывал помощь) Судоплатов добрался до советско-финской границы, где в безлюдной местности имелось специально подготовленное «окно», однако при попытке перехода Павел был схвачен финскими пограничниками и препровожден в тюрьму. Там его допрашивали почти месяц, в результате подследственный сознался, что, являясь украинским националистом, возвращается в советскую Россию для выполнения задания своей организации.

Всё это время атмосфера в Центре была весьма напряженной, поскольку от советской резидентуры в Хельсинки поступило сообщение об исчезновении Судоплатова. Для выяснения этого вопроса на границу выехал Шпигельглаз с ещё одним работником. На Лубянке считали, что, скорее всего, Сушко ликвидировал разведчика.

По истечении трёх недель после ареста Павла официальному украинскому представителю в Хельсинки Полуведько поступил запрос от финской полиции и офицеров Абвера о некоем украинце, пытавшемся пробраться в Советский Союз.

Между германской и финской разведкой существовало соглашение о контроле над советской границей — любые перебежчики проверялись ими совместно. В итоге Судоплатова передали Полуведько, который сопроводил его до Таллинна. Там Павлу выдали фальшивый литовский паспорт, а в советском консульстве оформили краткосрочную туристическую визу для поездки в Ленинград.

На этот раз с пересечением границы проблем не было: пограничник проштемпелевал паспорт, а затем «литовец» улизнул от интуристского гида, ожидавшего его в Ленинграде.

Успешная командировка Судоплатова в Западную Европу изменила его положение в разведке. О результатах работы было доложено Сталину с Косиором, а также Петровскому — председателю Верховного Совета республики.

В кабинете Слуцкого, где Судоплатов докладывал в деталях о своей поездке, Павла представили двум людям. Один из них был Серебрянский, начальник Особой группы при наркоме внутренних дел — самостоятельного и в то время неизвестного Судоплатову Центра закордонной разведки органов безопасности, а другой — Васильев, сотрудник секретариата Сталина.

Позднее Судоплатова наградили орденом Красного Знамени, который вручил глава государства Калинин. Вместе с ним в Кремле такую же награду получил и выдающийся нелегал советской разведки Зарубин, тоже вернувшийся из-за рубежа после выполнения задания. Павел встретился с ним тогда в первый раз. Позднее они сблизились, и эта дружба продолжалась всю жизнь.

Затем состоялся дружеский ужин на квартире Слуцкого. По такому случаю Павлу пришлось выпить рюмку водки, которую он хронически не терпел. Он стал было отказываться, но начальство приказало принять «норму» за боевой орден, и на следующий день Судоплатов лежал пластом.

После этого он неоднократно выезжал на Запад в качестве курьера. Крышей служила должность радиста на грузовом судне. Встретившись с Коновальцем, Судоплатов узнал, что ОУН передала немцам дезинформацию в отношении военачальников Красной Армии из числа украинцев — Федько, Дубового и других, которые якобы выражали симпатии их делу. А позднее Судоплатову довелось прочесть в эмигрантской прессе, что они якобы делили свою лояльность между советской властью и украинским национализмом. Впоследствии эти командиры были репрессированы.

Одним таким днем, после очередного возвращения Павла из командировки в квартире Судоплатовых раздался звонок. Павел открыл дверь, на пороге стоял Гончаров в морской форме.

— Юрка! Пашка, здорово черт! — приятели крепко обнялись. Всё это время они переписывались. Бывший беспризорник Шкет, закончив рабфак, поступил в Херсонскую мореходку, по окончании которой трудился штурманом в Черноморском пароходстве.

В Москве он был проездом, привез с собой ящик фруктов, балык и плетёнку вина. Эмма накрыла стол, душевно посидели, а из открытого окна напротив лились слова старого романса:

Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Вспомнишь и лица, давно позабытые…

— с чувством пел под гитару глубокий женский голос.

Глава 6. Ликвидация Коновальца